Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
если группы никогда не встречаются одна с другой[146].
5. Дифференцированный естественный прирост. Нормы могут влиять на скорость, с которой люди заводят детей. Поскольку дети, как правило, разделяют нормы родного сообщества, любые правила, повышающие рождаемость или снижающие смертность, будут проявлять тенденцию к распространению. Например, некоторые мировые религии распространились по миру так быстро из-за наличия в них представлений, побуждающих к многодетности, — например, культа богов, не одобряющих контрацепции, или не приводящего к зачатию секса[147].
Как только в одной из групп возникает новая способствующая кооперации норма, межгрупповая конкуренция тут же может начать распространять ее с помощью одного или нескольких из вышеперечисленных процессов. Как мы видели на примере тамбарана, эти процессы будут соединять и комбинировать социальные нормы на протяжении поколений таким образом, чтобы общества могли сплачиваться, объединяться и расширяться.
Однако, размышляя о культурной эволюции, важно понимать, что межгрупповая конкуренция — это лишь одна из многих сил и что конкуренция происходит на всех уровнях — между отдельными людьми, семьями и кланами внутри более крупных популяций. Кланы обладают мощными психологическими предпосылками для формирования солидарности между своими членами, отчасти за счет снижения напряженности внутренних конфликтов. Но, как это было в регионе Сепик, кланы часто не могут ужиться друг с другом, поэтому для увеличения масштабов общества необходимо либо объединять их, либо избавляться от них. На самом деле, чем эффективнее общественные нормы стимулируют сотрудничество внутри подгрупп, тем сложнее может оказаться задача их объединения и масштабирования.
На процесс масштабирования также влияет социальное и психологическое «соответствие» существующих институтов новым нормам и представлениям. Новые нормы и представления должны возникать из той культурной среды, в которой уже существует группа; если же их заимствуют у других групп, они должны сочетаться с уже существующими институтами. Ограничения, накладываемые тем самым на ход межгрупповой конкуренции, создают эффект колеи, о котором я уже упоминал: для любого заданного набора институтов существует лишь ограниченное число вероятных «следующих шагов» из-за «соответствия» социальных норм, представлений и существующих институтов. Илахита, например, судя по всему, оказалась готова к заимствованию у племени абелам четырех уровней инициации, потому что там уже был один такой обряд, к которому можно было просто добавить новые ритуалы. Точно так же институт парных ритуальных групп не смог бы полноценно утвердиться в Илахите, если бы не бытовавшие там гибкие нормы усыновления, которые позволяли каждой ритуальной группе или подгруппе сохранять жизнеспособную численность. Напротив, во многих матрилинейных обществах идентичность и наследственный статус строго определяются кровным происхождением (не допуская усыновлений), и поэтому система ритуальных групп по типу принятой в Илахите могла бы рухнуть там из-за отсутствия способов перераспределения членов между ними[148].
В таком процессе масштабирования нет ничего неизбежного, необратимого или предопределенного. Сообщества на разных континентах и в разных регионах масштабировались в разной степени и с разной скоростью — либо из-за слабой межгрупповой конкуренции, часто обусловленной экологическими или географическими ограничениями, либо потому, что совокупность социальных норм не оставляла легкодоступных путей для создания институтов более высокого уровня. И конечно же, сложноорганизованные общества всегда разрушаются, поскольку институты более высокого уровня, которые сплачивают и объединяют их, в конечном итоге приходят в упадок и перестают функционировать. Как мы увидим, институциональные дороги к досовременным государственным образованиям относительно узки, а тайная тропа к государству западного типа требует особой уловки, своего рода обратного хода, который позволяет успешно обойти структуры досовременного государства. Чтобы подготовиться к прогулке от самых мелких человеческих обществ к досовременным государствам, давайте начнем там, где началось мое собственное интеллектуальное путешествие, — в землях народности мачигенга в перуанской Амазонии[149].
Истинные индивидуалисты
Человеческий разум адаптируется к социальным мирам, с которыми он сталкивается, в ходе индивидуального развития и посредством культурной эволюции. Из-за этого большинство из нас недооценивает степень, в которой психология и поведение окружающих являются продуктами многовековой культурной эволюции, отточившей наши умы так, чтобы мы могли ориентироваться в современном мире. Что представляют собой люди, если в их обществе веками не было судов, полиции, правительства, системы контрактных обязательств и даже лидеров вроде градоначальников, вождей и старейшин?
В первые несколько месяцев, проведенных мною в перуанской Амазонии, я посетил собрание общины в деревне племени мачигенга на берегу реки Урубамба. На этой встрече школьные учителя-метисы и избранный руководитель общины горячо обсуждали важность совместной работы всех жителей деревни на сооружении здания новой начальной школы. Жители, казалось, в целом одобряли эту идею, хотя никто из них особо не высказывался. На следующее утро я появился на стройке в оговоренное время с камерой, бутылкой воды и блокнотами, чтобы зафиксировать все, что будет происходить в течение дня. Но на площадке никого не было. Примерно через полчаса мимо прошел один из школьных учителей, а затем появился первый мужчина-мачигенга. Мы перенесли несколько бревен и приступили к распилу одного из них при помощи ручной пилы. Подошли еще несколько человек, которые вызвались нам помочь, но к обеду я снова остался один. Так продолжалось несколько недель, а затем, по всей видимости, и несколько месяцев. В конце концов учителя прекратили преподавать и велели ученикам построить новую школу. Примерно за шесть месяцев этнографических исследований в нескольких деревнях я неоднократно видел столь же сильные проявления независимости. С моей точки зрения, мачигенга были трудолюбивыми, смелыми, мирными, спокойными, независимыми и самостоятельными. Но они не терпели приказов ни школьных учителей, ни избранных деревенских лидеров и не подчинялись коллективной воле сообщества.
И это были не просто несистемные впечатления наивного старшекурсника. Когда мой научный руководитель Аллен Джонсон приехал в другую общину мачигенга примерно 27 годами ранее, встречавший его школьный учитель приветствовал его словами «Мы здесь не очень сплоченные». Он имел в виду, что мачигенга не могут или не хотят действовать сообща как единое сообщество. Аналогичным образом эпиграф, открывающий эту главу, отражает опыт католического миссионера, жившего среди мачигенга в середине XX в.[150]
Эта народность представляет собой довольно интересный пример, потому что местное общество является одновременно в высшей степени индивидуалистичным и полностью организованным вокруг институтов, основанных на родстве. Нуклеарные семьи мачигенга экономически независимы и способны своими силами производить абсолютно все, что им нужно. Рядом с каждым домом разбит отдельный сад, где хозяева выращивают маниок (корнеплод, похожий на картофель), бананы и папайю, а также другие культуры. Мужчины мастерят луки и различные типы стрел для охоты на пекари (диких свиней), тапиров («лесных коров»), рыб и птиц. Женщины готовят, варят пиво из маниока, делают целебные смеси и ткут одежду из хлопка. Каждые
Ознакомительная версия. Доступно 38 страниц из 186
