прибавилось, и Мрак был им доволен. С чего вдруг наёмника вновь заинтересовал Большой Бо?
— Так и есть, — осторожно согласился Санька, ожидая следующего уточнения.
За окнами густела ночь, бархатисто обнимая подслеповатые лики фонарей. Дождь шушукался с листвой, вкрадчиво и лениво. Вечер, в общем, был приятным. До вопроса Мрака.
— И других бедолаг тоже?
— Ну, насчет бедолаг не знаю. Многие парни вполне нормально выживали и до него. Вместе проще. Но малолетних оборванцев он подбирает регулярно, да. Как меня когда-то. Говорит, не может равнодушно пройти мимо. Помнит свои детские годы.
Мрак хмыкнул, устраивая голову на сцепленных руках, и насмешливо зыркнул в сторону Саньки.
— И на какие же гроши Господин Благородство содержал вашу, с позволения сказать, банду?
— Я к нему в карман не лазил, — обозлившись, огрызнулся Саня. Спохватился, осознав, что злить Мрака неразумно, и продолжил спокойнее: — В конце концов, мы же тоже не задарма хлеб ели. Я работал. Как и большинство пацанов.
— И где же?
— Да где придётся. Грузчиком последнее время. До этого доставкой занимался. Где брали. На хату и жратву хватало.
— А как же криминал? — в тоне Мрака по-прежнему сквозила издёвка.
— Криминал… — Санька почесал подбородок, нарочито затягивая паузу. И решился. — Убийств не было, тут я чист. Но грабежи…
— Ой ли. Вспомни-ка пару самых масштабных ваших ограблений за последний год?
Санька вновь задумался. Они промышляли по мелочи, не слишком высовываясь. Забирали то, что легко продать без следа и последствий. В серьёзные области, контролируемые властью, не лезли, какой бы эта власть ни была. Да и толку? Ни оружие, ни наркотики, ни медикаменты не продашь, в принципе, если не ходишь высокими тропами. У Бо связей не было. А если попадёшься на зубок военным…
— Ну… пара частных лавочек. Несколько квартир. Не знаю, Мрак. К какому выводу ты меня подводишь?
— Я? И в мыслях не было. Интересуюсь твоей жизнью, — невинно проронил наёмник.
— Моя жизнь теперь здесь. В твоём мире. Толку-то прошлое ворошить?
— Любопытно, — пожал плечами Мрак и поднялся, оборвав разговор.
Первое время Санька опасался покидать пределы дома без наёмника. Мрак не запрещал ему уходить, но Саня не был до конца уверен в том, что границы свободы остались на прежнем месте. Тем не менее, тухнуть перед телевизором оказалось скучно, и постепенно Санька решил попробовать выбраться в город.
Доехав на такси до набережной, он добрёл до основательного моста, одного из двух, соединявших берега впадавшей в озеро реки широкой автомобильной дорогой. Он любил это место. За грохотом пролетавших машин терялись прочие звуки, создавая уединение. Но близость к прогулочным маршрутам, людным и хорошо патрулировавшимся, делали потаённый уголок непривлекательным для всякого рода шпаны. Санька часто приходил сюда подумать, ещё в прошлой жизни, где он был босяком, хулиганом, раздолбаем. И не планировал становиться убийцей.
Плюхнувшись на мелкую гальку, чумазую от осевшей дорожной пыли и липкой чёрно-зелёной тины, Санька подобрал камушек и швырнул в воду. Проезжавший над ним автомобиль всхрапнул мотором, поэтому оклика Саня не различил. И от повторного зова вскочил, мгновенно собирая тело в боевую стойку.
— Спокуха, это я, — миролюбиво ответил Волчок, торопливо оскальзываясь на осыпающемся крошеве гальки. — Уже не надеялся тебя застать, думал, ты сюда ходить перестал, агась.
— Что ты тут делаешь? — хмуро поинтересовался Санька, пожимая узкую костлявую ладонь. Волчок был тощим, всецело собранным из углов. И передвигался скачками, словно суставы отказывались гнуться. Рыжие вихры, торчавшие из-под капюшона потёртой куртки, намокли, значит, ошивался на улице он давно: дождь закончился с четверть часа назад.
— Тебя поджидаю, агась, — довольно отрапортовал пацан.
— Тебе не стоит со мной видеться, — отрезал Санька, всем своим видом демонстрируя неудовольствие. Хотя, в глубине души, он рад был видеть Волчка. Только радость мешалась с опасением, топорща волоски на загривке.
— Значит, правда, агась, — сам с собой согласился Волчок. Начисто проигнорировав недружественный настрой, он плюхнулся на Санькино место и зачерпнул горсть камней. — А Бо нам сказал, что выдумал ты всё. Перед пацанами козырнуть, агась. А по мне, если ты такую тёлочку снял, то и стыдиться нечего. Так и рассказал бы, мол, краля при монетах, и трахать в радость, и живу как сыр в масле. Врать-то чего, агась?
— Волчок, ты зачем меня искал? — уточнил Санька, подавив улыбку. Они всегда ладили. Из старшаков многие шпыняли болтливого и впечатлительного Волчка. А тот не обижался, бегал за ними, как щенок. Щенок… Тяжёлый взгляд Мрака всплыл в памяти, и Саня уже принял решение сворачивать беседу, как пацан вдруг протянул тоскливо:
— Возьми меня с собой, Сань…
— Куда?!
— Куда ты попал, агась. Не, ну я ж не тупак, понимаю, что непросто это. Ты сам там небось ни сбоку, ни поперёк, авторитет-то ейный почище Бо будет, агась. Но, может, устроишь? Я б учился. Честно, учился бы.
— Людей убивать?
Тон прозвучал резче, чем хотелось бы. Волчка передёрнуло.
— Зачем людей?.. Тварей.
— А что ты о них знаешь?
По лицу пацана пробежала тень. Неосознанным движением Волчок сдвинул капюшон глубже и проговорил еле слышно, так, что Саньке пришлось склониться над ним.
— Я ж без отца рос, агась. Того он, упился. Живой был, пощас не знаю как. Но мамку поколачивал, и мне доставалось. Он меня, малого ещё, спьяну толкнул как-то, а я возьми да и влети головой в угол. Глаза открываю, не соображаю ни черта, слышу только, мамка на него орёт, мол, урою, только усни, мразь, лопатой убью и в погребе закопаю. А отец-то голову в зад втянул и молчит, смотрит на неё, значит, как на волчицу. Утёк он той ночью, агась. И не приходил больше. Мы с мамкой двое остались. И шли как-то домой улицей, а к ней мужик. То-сё, хрень несёт какую-то, агась. А потом за руку схватил, мамка мне: «Тикай, сына». Я и побежал. Малой был. Испугался. Ждал-ждал дома, да не дождался. Утром её нашли. Не снасильничал, не ограбил. Крови только не было ни капли, агась. И следы по всему телу. Как от зубов.
Санька застыл в неудобной позе,
