Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
Но большая часть серьезной современной литературы не сводится к сюжету; эти книги нельзя пересказать собственными словами, не потеряв самого главного. История в них не равноценна сюжету и не ограничивается сюжетом; она в самой манере повествования. Манера рассказчика – вот что трогает читателя больше всего.
В модернистских пособиях по литературному мастерству смешаны понятия истории и конфликта. Подобный редукционизм является отражением культуры, поощряющей агрессию и выживание сильнейшего и отрицающей любые другие модели поведения. Ни одно повествование, даже самое простое, нельзя построить на единственном элементе или свести к нему. Конфликт – одна модель поведения, но есть и другие, не менее важные в человеческой жизни: сопереживание, поиск, потеря, терпение, открытие, отпускание, трансформация.
Универсальной приметой всех историй является трансформация. Для истории характерно движение вперед; в ней что-то должно происходить и что-то – или кто-то – меняться.
Чтобы рассказать историю, не нужен четко структурированный сюжет, нужен фокус. О чем ваша история? О ком она? Фокус может быть явным или неявным, но он является центром притяжения, к которому рано или поздно притягиваются все события, персонажи, слова и поступки в истории. Это может быть что-то одно – вещь, человек, идея, – а может быть несколько вещей, людей и идей. Фокус может не поддаваться четкому определению. Если вы выбрали сложную тему, ее может быть трудно объяснить словами, но она все равно проявится в ходе повествования. Фокус всегда дает о себе знать.
Другим немаловажным аспектом истории является траектория (термин писательницы Джилл Пейтон Уолш[41]). Под траекторией я имею в виду не сюжетную линию и не синопсис, а, скорее, направление движения в повествовании; форму этого движения, которая может быть прямым отрезком, а может иметь форму кольца, волны или другую самую причудливую форму. Движение по этой траектории никогда не прекращается, автор никогда не отклоняется от нее слишком сильно, и каждый параграф так или иначе подкрепляет ее. Траектория – это форма всего произведения. Она всегда заканчивается, но этот конец предсказан в самом начале.
Концентрация и перепрыгивание напрямую связаны с фокусом и траекторией. Все, что сконцентрировано, чтобы обогатить историю чувственно, интеллектуально, эмоционально, должно быть в фокусе и не отклоняться от центра притяжения. И каждое перепрыгивание должно следовать по траектории повествования и продвигать его вперед.
У меня нет упражнения для этой главы: такой обширный аспект сторителлинга очень трудно совершенствовать на коротких текстах. Но я предлагаю вам выполнить одно последнее упражнение, которое будет полезно всем авторам без исключения, хотя многим не понравится.
УПРАЖНЕНИЕ ДЕСЯТОЕ: УЖАСНАЯ ВЕЩЬ, КОТОРУЮ НАДО СДЕЛАТЬ
Возьмите один из длинных отрывков, написанных в ходе работы с этой книгой (более 400 слов), и отредактируйте его, уменьшив ровно наполовину.
Если отрывки из сделанных упражнений не подходят, возьмите свой старый текст длиной 400–1000 слов и режьте, режьте ножом по сердцу, как бы ни было больно.
Это не означает, что вы должны «там подрезать, тут укоротить», хотя это сделать тоже придется. Это значит, что вы должны сосчитать количество слов и уменьшить их наполовину, но сделать это так, чтобы повествовательная часть не пострадала, текст не потерял своего сенсорного воздействия, на смену конкретному не пришло общее, а словосочетание «каким-то образом» не промелькнуло в тексте ни разу!
Если в отрывке есть диалоги, так же безжалостно вырежьте половину реплик и длинных разговоров.
Большинству профессиональных писателей приходится время от времени заниматься такой безжалостной обрезкой. Так что неплохо попрактиковаться заранее. Это упражнение – настоящий подвиг самодисциплины. Вы многое узнаете благодаря ему. Необходимость взвешивать каждое слово позволит отличить дешевый легкий пластик от тяжелого золота. Сильная обрезка усиливает ваш стиль, вынуждает прибегать одновременно к концентрации и перепрыгиванию.
Есть авторы с нетипично сухой манерой повествования или опытные и мудрые настолько, что вырезают все ненужное непосредственно на этапе написания черновика. Во всех остальных случаях при редактировании текстов всегда приходится вырезать повторы, ненужные объяснения и т. п. Перечитывая свой текст, всегда спрашивайте себя, что бы вы убрали, если бы вас попросили урезать текст наполовину.
Возможно, в число «обрезков» попадут ваши любимые, самые красивые и восхитительные фразы и абзацы. Вырезая их, можете тихо поплакать и посетовать на свою несчастную судьбу.
Антон Павлович Чехов советовал начинающим писателям всегда выкидывать из рассказов первые три страницы. В молодости, когда я только пробовала писать, мне казалось, что если кто и разбирается в рассказах, так это Чехов. Я применила его совет, надеясь, что, возможно, он неправ – но, естественно, он оказался прав. Конечно, все зависит от длины рассказа; если он очень короткий, можно выкинуть не первые три страницы, а первые три абзаца. В остальном правило «чеховской бритвы» применимо практически ко всем черновикам рассказов. В начале повествования мы часто ходим вокруг да около, сообщаем много ненужной информации, подготавливаем почву, хотя в этом, возможно, нет необходимости. Затем находим нить, и история начинается… Часто это случается только на третьей странице.
Это правило применимо почти ко всем текстам: если можно вырезать начало, вырежьте. Если какой-то параграф выбивается, отклоняется от главной траектории, если можно обойтись без него, удалите его и снова оцените свой текст. Иногда кажется, что «надрез» оставит ужасную рану, но, как правило, тот бесследно затягивается. Как будто история и само произведение стремятся к определенной форме и принимают ее, стоит только расчистить словесные дебри.
Отчаливаем, в добрый путь!
Для кого-то искусство – вопрос контроля. Для меня это прежде всего вопрос самоконтроля. Внутри меня живет история, которая хочет, чтобы ее рассказали. В этом моя цель, а средство – это я. Если я смогу сдержаться, ограничить свое эго, свои желания и мнения, оставить в стороне свой мысленный мусор, найти фокус повествования и следовать траектории движения, история расскажет себя сама.
Все, о чем я говорила в этой книге, готовит писателя к моменту, когда история начнет сама себя рассказывать. Мы приобретаем навыки и совершенствуем свое ремесло лишь для того, чтобы в момент, когда мимо будет проплывать волшебная лодка, сесть в нее и направить ее туда, куда ей хочется плыть; куда она должна плыть.
Приложение. Работа в группе
На смену занятиям по литературному мастерству, организованным по традиционному принципу «учитель – ученик» и совершенно неэффективным, пришли занятия в литературных группах, основанные на принципе совместного обучения.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 35
