Она наливала воду во второй стакан, когда Джейкоб спросил:
– Почему ты здесь, Тиа?
Она немного поколебалась, но сказала правду:
– Я хотела посмотреть, нравится ли тебе быть отцом.
Он посмотрел на нее так, словно хотел сказать: «Я не нуждаюсь в твоем одобрении».
Но вслух лишь спросил:
– И как я тебе?
– Ты отлично справляешься.
– Мы теперь с ним одна команда. – Он рассмеялся. – Хотя он считает меня занудой.
Бенсон закрыл глазки и мгновенно погрузился в сон. Он был таким очаровательным, что Тиган умирала от желания коснуться его атласной щечки и вдохнуть божественный детский запах.
Она прошептала:
– Он полностью отключился.
Не сводя глаз с сына, Джейкоб прошептал:
– Я уложу его. Он обычно спит в это время около часа. Может быть, посидим на крыльце? Там прохладнее.
Она кивнула:
– С удовольствием.
Он пошел с ребенком вверх по лестнице, а Тиган вышла на крыльцо и села на стул, поджидая его. Она стала вспоминать тот их разговор, когда он признался, что не хотел иметь детей. Он вырос без родительской любви и был достаточно умен, чтобы понимать, что это может отразиться на его отношениях с сыном.
Но после разговора с Лейни она начала сомневаться.
Несмотря на свое прошлое, сможет ли Джейкоб стать таким отцом, в котором нуждался в детстве сам? И если ответ будет положительным, возникает еще один вопрос.
Насколько глубоки были его чувства к ней? Готов ли он бороться за нее?
Джейкоб вышел на крыльцо, сел на стул, держа в руке стакан с водой, и со слабой улыбкой посмотрел на игровую площадку.
– Бадди в колыбели.
– Мне нравится его имя.
– Я привык к имени Бенсон, но Бадди нравится мне больше. Я купал его, когда впервые назвал его так. И он начал плескаться и махать ручками, пока я не промок насквозь.
Джейкоб поднес стакан к губам, и на его щеке начала пульсировать жилка. Он уставился на дощатый пол, и молчание было таким долгим, что Тиган поняла: он готовится сказать что‑то очень важное.
– У меня новости, – сказал он наконец. – Айви отказалась от родительских прав.
У Тиган буквально отвисла челюсть.
– Она не хочет, чтобы Бадди жил с ней? Не хочет принимать участия в его жизни?
Джейкоб пожал плечами:
– Уже два дня, как он полностью мой. Она не хочет даже навещать его. Говорит, что так будет лучше.
Тиган была ошеломлена.
– Не могу поверить, что мать способна на такое. Даже Элоиза не отказывается от своих детей.
– Ну, я‑то могу в это поверить. И если Айви так думает, мне точно лучше забрать сына к себе насовсем.
Тиган полагала, что Джейкобу трудно будет забирать сына к себе на время. Но он забрал его насовсем и казался не только озабоченным, но и счастливым.
– Мне придется придумать, как ему в будущем объяснить все это. Я не хочу, чтобы он рос, думая, что в этом его вина, потому что он совершенен. Все в нем совершенно.
У Тиган на глаза навернулись слезы.
– И я благодарен за то, что Айви не стала тянуть с этим.
– Так что все решено?
– И подписано.
– А что, если Айви передумает?
Он наморщил нос и покачал головой.
– Ты не знаешь ее. У нее всегда было все, что она пожелает. И вместо того чтобы осознавать, как ей повезло, и стараться делиться с другими, она просто ни с кем не считается. Люди для нее ничего не значат. Даже ее сын. С глаз долой – из сердца вон.
Наступило молчание.
– Я продала свой бизнес, – наконец сказала Тиган. – Вчера подписала договор.
Если захочет, она может вернуться домой.
– Я, возможно, тоже продам свою юридическую фирму, – отозвался Джейкоб. – Приобрету себе офис на Манхэттене, когда Бадди окончит университет. А может, и не стану этого делать. Я могу работать из дома.
И он стал рассказывать ей о своих планах. Он решил покончить со случаями о клевете и полностью специализироваться на семейном праве. Он хотел работать с разведенными родителями, помогая им научиться взаимодействовать, а не сражаться друг с другом. Он хотел помочь людям с душевными расстройствами или зависимым, которым грозил распад семьи. Особенно он хотел помогать детям, которых бросили их родители. Так же как это делали Роусоны.
И чем дольше он говорил, тем больше воодушевлялся. И Тиган могла слушать его весь день… и всю ночь.
Он так изменился за такое короткое время. Словно он обрел то, что сделало его абсолютно счастливым. Словно теперь он мог расслабиться, перевести дух и просто наслаждаться жизнью.
Но при этом у нее возникло ощущение, что ей нет места в его новой жизни. В прошлом, когда они были вместе, он не мог удержаться, чтобы не поцеловать ее, не дотронуться до нее, не сказать ей, как счастлив он быть рядом с ней. Но когда она появилась на его пороге без предупреждения, он был огорошен. Раздражен. Теперь же он словно говорил: «Расстанемся друзьями».
Тиган почувствовала себя идиоткой. Она ненавидела себя за то, что не верила в него. Не верила в их будущее.
Джейкоб взглянул на часы:
– Пора будить Бадди. Если он будет долго спать днем, вечером его не уложишь.
– У него есть игрушка для сна?
– Игрушка для сна? Нет.
– Я читала, что детям шести‑семи месяцев она помогает заснуть. В этом возрасте они начинают осознавать, что родители не могут быть с ними круглые сутки. И знакомая вещь в кроватке успокаивает их.
Он кивнул:
– Хорошо. Куплю ему на этой неделе. – Он посмотрел на игровую площадку и сказал: – Лучше я уберу лопату и принесу сюда кресло‑качалку. Он, пожалуй, провел достаточно времени на улице на сегодня.
Он встал, пересек лужайку и взял лопату. Окинув удовлетворенным взглядом песочницу, он направился к дальнему краю участка и исчез в кустах, за которыми, как Тиган полагала, располагался сарай. Наблюдая за ним, Тиган думала о том, что в ее глазах он всегда будет самым сексуальным из мужчин, человеком, который мог одним только взглядом привести ее в состояние возбуждения. А когда они целовались… прикасались друг к другу…
Если они сейчас займутся любовью, будет ли это так же, как прежде?
Или это будет еще лучше?
Внезапно она услышала детский плач. Это было не всхлипывание, это был истошный крик, от которого она подпрыгнула.
– Джейкоб! Джейкоб! – закричала она.
Вопли не утихали. Она бросилась в дом и взбежала по лестнице на второй этаж.
