– Вы так играете! Я слушала и чувствовала себя счастливой.
– Я рада, что тебе понравилось.
– Я тоже когда-то мечтала научиться играть.
– А сейчас не мечтаешь? – Она грустно улыбнулась, покачав головой. – Что мешает сбыться твоей мечте? У тебя есть руки, желание, инструмент и, наконец, прекрасный учитель.
– Кто?
– Он перед тобой.
– Вы? – От удивления ее огромные, вполличика, глаза еще увеличились – она стала похожа на костлявого лемура.
– А ты против?
– Конечно, нет, – совсем растерялась она. – А музыку, которую вы играли, я смогу сыграть?
– Сможешь, если будешь стараться. – «Что ты болтаешь? Чтобы это сыграть, ты училась пятнадцать лет, а ей жить осталось… ну кто тебя тянул за язык? В лучшем случае, она успеет осилить «Бирюльки» Майкапара».
– Ты правда будешь заниматься с ней? – спросила подошедшая Кукуля, услышав наш диалог.
– И с ней, и со всеми, кто захочет. – «Раз уж назвалась груздем, полезай в кузов».
– Виолетта, какая же ты…
– Как тебя зовут? – обратилась я к этому созданию неопределенного возраста.
– Рула.
– Рула, мы можем начать прямо сейчас.
Она глубоко вздохнула, глаза ее загорелись.
– Ты уже обедала? – спросила Кукуля.
– Я не хочу, – ответила она быстро.
– Нет, так не пойдет, – строго сказала я. – Занятия – тяжелый труд, тебе потребуются силы. Ступай и поешь как следует. Кукуля, мне потребуются нотные тетради и карандаши.
– Через полчаса все доставят. Я тебе так благодарна. – Она посмотрела на меня, как Лиза когда-то…
– Еще неизвестно, кто кого должен благодарить.
Отдав распоряжения, Кукуля поводила меня по центру: уютные комнаты, небольшая библиотека, бассейн. Но почему же нигде нет зеркал?.. И тут до меня дошло… Как это гуманно… С задней стороны здания располагался небольшой ботанический сад с ажурными беседками, креслами-качалками. Санаторий!
– Мне нравится, очень достойные условия для доживания, – одобрительно заметила я.
– Они не доживают, а живут. Почти все значительно переживают отпущенный им срок, – мягко возразила Кукуля.
Когда мы вернулись, за фортепиано, прилежно сложив руки на коленях, уже поджидала Рула. Сверху лежала толстая стопка нотных тетрадей и коробка с карандашами. Я присела сбоку, взяла ее бесплотную ручку, более напоминающую куриную лапку – она ничего не весила. По ней можно было изучать анатомию кисти – каждый суставчик, каждая косточка были на виду, прикрытые прозрачной, будто пергаментной кожей.
«И что мне с этим делать? Надо было думать, прежде чем обещать!» Начала показывать ноты, ставить хрупкие пальчики. Рула старательно, изо всех сил нажимала на клавиши, извлекая едва слышимые звуки. От усилий она даже порозовела, над верхней губой выступили бусинки пота. Рула оказалась способной и хватала все на лету.
– Для первого раза достаточно, – закончила я урок, почувствовав, что она устала.
– А когда следующий?
– Когда будешь готова.
– Я буду готова завтра.
– ?! Посмотрим. Кто следующий? – спросила я, заметив, что еще человек пять сидят в зале.
Я смотрела на них и испытывала жалость и неловкость за свой цветущий вид. Хотелось пожалеть их, приласкать, но, чтобы не раскваситься и не впасть в слезливое сюсюканье, говорила с ними нарочито строго. Прошло несколько часов. Те, кто отзанимался, оставались, слушая следующих. Заглянула Кукуля:
– Как у вас дела?
– Замечательно.
– Виолетта, желающих оказалось больше, чем я думала. Я не могла их обнадеживать, не зная твоих планов.
– Я буду заниматься со всеми, кто хочет. Каждый день, когда им удобно?
– После обеда. По утрам они проходят необходимые медицинские процедуры.
Завершив дела и попрощавшись со всеми, мы с Кукулей сели в ее маленький овальный двухместный автомобильчик и отправились к ней домой. Я смотрела по сторонам и вновь не переставала удивляться, как все удобно и грамотно расположено – дороги, зеленые зоны, строения. И это все – я! И это все – во мне! Небольшой дом Кукули, весь увитый плющом, стоял посреди зеленой лужайки. На пороге нас встретила женщина средних лет, средней комплекции, средних внешних данных, с выражением недовольства на лице. «Я вам служу, но не прислуживаю», – читалось в ее взгляде.
– Добрый вечер, – приветливо поздоровалась я.
– Добрый, – холодно урезала она ответ.
– Это Олта, моя помощница по хозяйству, – представила ее Кукуля.
Та коротко кивнула каменным лицом.
– Приготовление пищи входит в ваши обязанности? – спросила я.
– Да.
– Если она такая же пресная и холодная, как вы, думаю, что останусь без ужина.
Лицо Олты расползлось, как от удара под дых. Но она тут же собрала его в прежний тонус и, вздернув подбородок, гордо удалилась. Кукуля смотрела на меня с веселым изумлением.
– Ты ее обижаешь? – спросила я.
– Никогда.
– Платишь ей за работу?
– Конечно.
– А ведет себя так, будто бесплатно…
Кукуля провела меня по дому, показала мою комнату. Я сразу направилась к зеркалу и наконец-то увидела себя.
– Вот это да! – Из него смотрела двадцатилетняя Виолетта во всем блеске молодости и красоты. «Ах, какой роскошный подарок!»
Затем мы подошли к закрытой двери.
– Я познакомлю тебя с сыном, – деликатно постучала Кукуля. – Савик, к тебе можно?
В ответ что-то прозвучало. Мы вошли. Типичная комната типичного подростка – на столе бардак, вещи раскиданы.
– Савик, это Виолетта.
– Здравствуй, Савик.
– Здрасьте, – насупившись, бросил тот.
– Никогда бы не подумала, что у тебя такой взрослый сын.
– Я ей не сын – она жена моего отца.
«Грубиян!»
– Я поняла: ты сын Олты.
– Почему это? – недовольно покосился он на меня.
– Такой же хмурый и не любезный.
Савик посмотрел на Кукулю, словно вопрошая: «Кого ты сюда притащила?»
– Ну, ладно, не будем тебе мешать, – неуверенно произнесла Кукуля, направляясь к двери.
– Ты иди, а мы еще поболтаем, – сказала я, присаживаясь в кресло.
Она вышла, осторожно прикрыв дверь.
– Чем ты занимаешься?
– Учусь, – буркнул Савик.
– В школе?
