Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
И еще нам очень важно для исцеления своей травмы признать, что наши родители – живые люди. Не великие, не всемогущие, которые должны были все знать и уметь. Они ошибались, и это не только травма для нас, но и освобождение.
Почему мы порой застреваем в злости к своим родителям, и что нужно, чтобы она прошла
Сама по себе злость не является плохим чувством, как долгое время принято было считать. Это индикатор того, что человек не может принять, с чем не может смириться.
В отношениях злость часто возникает как реакция на агрессию, насилие, манипуляции и иное нарушение границ.
Если ребенок злится на родителя, то зачастую родитель попросту не отслеживает свое давление, или даже агрессию, считая, что поступает правильно, а ребенок просто должен «подстроиться».
Мои взрослые клиенты закипают, когда, например, мама названивает каждый день, старательно контролируя своих выросших детей. Или дает непрошенные советы.
При этом для мамы это совершенно нормально, потому что именно так она представляет родительство – с возможностью вмешиваться по мелочам или вмешиваться в чувствительные темы. А для ее взрослого сына или дочери избыточный контроль или вторжение в интимные темы – в том числе темы отношений, родительства – являются личными, и поэтому действия мамы трактуются как нарушение границ и вызывают злость.
Еще более сложная ситуация возникает тогда, когда выросший ребенок не может получить внятного ответа от отца или матери – почему в отношении него производилось то или иное насилие?
Родители всячески уходят от ответа, а порой даже искренне не понимают, что хочет их выросший сын (дочь). Ведь все уже прошло, и та ситуация давно себя изжила.
Однако то, что человек считает насилием в отношении себя, изживается только признанием ущерба. В идеале – еще и признанием ответственности и просьбой о прощении.
И вот неполучение просьбы о прощении и признания ущерба порождает длительные обиды, конфликты и агрессию со стороны взрослых детей взрослых родителей.
Одна моя клиентка находится в сильной злости на свою мать: та не защищала ее от отца-алкоголика. Все свое детство она терпела унижение и побои со стороны пьющего отца, а мать никак не вмешивалась.
С детства у женщины сохранилось обостренное чувство несправедливости, ожидание защиты, а также сильного, порой животного страха уничтожения. Осталось также аутоиммунное заболевание, истощающее ее.
У нее идет множество проекций и переносов: то врач отнесся к ней недостаточно внимательно, то начальница недооценивает, то учительница сына увиливает от ответственности…
В каждом эпизоде своей жизни ей видится халатность и безразличие матери и сохраняется реакция маленького обиженного ребенка.
И всякий раз у нее возникает агрессия, даже ярость – к врачу, начальнице, учительнице… И только потом становится ясно, что – к матери. Так работает перенос.
Итак, почему возникает эта злость? Потому что в глубине души проблема остается нерешенной. Обиженный внутренний ребенок хочет получить признания ущерба и просьбы о прощении.
Между тем, мама моей героини искренне не понимает, в чем суть претензий? Для нее побои ребенка – это нормальное явление. «Он же отец», – говорит мама.
Итак, мама не чувствует боль своей дочери и поэтому не может признать эту боль.
Зато моя клиентка может почувствовать боль своих детей, потому что смогла признать свою детскую боль.
И поэтому у нее совершенно другие отношения с детьми – более доверительные и близкие.
И другие отношения с мужем, потому что это она выбрала мужчину, способного говорить о чувствах.
* * *
После очередного травмирующего эпизода она рыдает и рассказывает мне о несправедливости. Я призываю ее посочувствовать себе.
Я напоминаю о том, что ее мама смогла выстроить только отношения насилия, потому что ее боль заморожена.
А она сама смогла выстроить отношения иного порядка – именно потому что признала свою боль, и ее чувствительность помогает ей в этом.
Ее злость быстро проходит… Приходит гордость за себя, теплота и умиление. Ее внутренний ребенок получает свое признание – жизненный опыт не прошел бесследно и помогает сейчас создавать совершенно иную реальность.
Почему родителю трудно признавать свои ошибки в отношениях с детьми
Скорее всего, у вас может возникнуть вопрос: «А почему же нашим родителям порой так трудно признавать свои ошибки с нами?» Постараюсь ответить на него, но сначала приведу пример. На один из своих текстов я получила такой комментарий: «Вчера была сильнейшая ссора с мамой. Потому что снова мне отказывают в праве на свою субъективную реальность, не дают моим чувствам быть и пытаются перевернуть все в свое оправдание. И ужас в том, что я ведусь. Поддаюсь. Все еще ребенком в моменте верю, что кто-то за меня может решать, как мне думать и чувствовать».
Женщина попыталась рассказать маме о своей боли в какой-то семейной ситуации, но мама не смогла выслушать. Знакомая история, не так ли? Мы пытаемся рассказать о своих чувствах в травмирующей ситуации, но близкий человек не может выслушать, защищается, оправдывается и обвиняет. И тогда боль только усиливается.
Почему нашим родителям так сложно признавать наши чувства?
Я, будучи матерью троих взрослых детей, могу ответить на этот вопрос. Периодически мне тоже прилетают «приветы» из детства детей. Возникает ситуация, в которой мои сыновья или дочь переживают некоторые трудности в отношениях с самими собой или другими людьми. Когда они делятся, я зачастую могу понять, почему возникла та или иная ситуация. Но не всегда. Я могу предположить, откуда взялась проблема, только если сама осознала причинно-следственные связи. То есть я размышляла над своими родительскими ошибками, встречалась со своей виной, признавала себя ошибающейся. Примирялась с тем, что я неидеальный родитель.
В результате такого примирения внутреннее пространство расширяется, и растет ресурс принимать недовольство пострадавших от тех или иных моих действий.
В тех случаях, когда я не осознала причинно-следственные связи, мне тоже трудно, потому что качаются рамки образа хорошего родителя, на которые я опираюсь. В таких случаях мне нужно переварить то событие, которое запустило процесс, и снова пройти все фазы признания своего права на неидеальность.
То есть, не смущаясь, придется признать, что без внутренней работы принять чувства своих детей некуда и нечем. Недостаточно или вовсе нет ресурса встречаться с родительской виной и плохостью. Поэтому наши родители защищаются, не слышат, оправдывают себя и даже нападают.
Можно ли самим признать родительские ошибки и признать свою субъективность? Можно, но это не так просто. У нас есть внутренний ребенок, который родителям верит больше, чем себе. Эта часть мешает принять свою субъективность ввиду своей несамостоятельности, незрелости и травмированности. По этой причине мы ждем от родителей или других людей вклада, инвестиций, в том числе способности выдерживать наше недовольство и другие «неприятные» чувства, потому что в таком опыте мы получаем разрешение на свои чувства, а также на множество других процессов, необходимых самостоятельному и отдельному взрослому человеку.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
