нам нужно успеть переговорить с константинопольцами наедине.
Итак, в гостинице мы встретились с митрополитами Иаковом и Дамаскиным. Они сказали, что отказываются служить, если будут служить представители Американской Церкви. «Такое сослужение было бы равносильно признанию нами Американской Митрополии», – говорили греки. Митрополит Никодим это начал оспаривать, но греки упорно отвечали, что «американцев» будут поминать как представителей Американской автокефальной Церкви, а это для них неприемлемо… Митрополит Никодим возражал и уверял, что их будут поминать без титулов.
– Но: «В первых помяни, Господи…», это когда поминается диптих[29], – отвечали греки, – митрополита Иринея будут поминать как главу Американской Церкви!
– Да нет же! Ручаюсь вам, – возражал митрополит Никодим, – поминать будут лишь Патриархов.
Спор продолжался, причем митрополит Иаков склонялся к уступкам и готов был искать примирительного решения, а митрополит Дамаскин, наоборот, проявлял нетерпимость и раздражительность.
– Мы не имеем права делать никаких уступок! – кричал он не только на нас, но и на митрополита Иакова.
– Ну, смотрите, – решительно сказал ему митрополит Никодим, – если из-за Вас не состоится общеправославное богослужение при интронизации, это будет иметь самые серьезные последствия для отношений между нашими Церквями и вообще для православного единства!
Нам нужно было спешить на выборы Патриарха, и потому мы решили отложить разговор до вечера.
* * *
Я поспешил в Успенский храм, там все уже были в сборе, меня ждали и беспокоились моим опозданием. Быстро надели на меня мантию, не успев даже застегнуть крючков, и мы процессией и в порядке старшинства вошли в помещение Собора – Трапезную церковь преподобного Сергия, и заняли свои обычные места. Иностранные гости также разместились в полном составе, а я успел заметить, что Куроедова или кого-нибудь из представителей гражданской власти не было.
Заседание началось около двух часов дня.
Митрополит Пимен предложил обсудить процедуру избрания Патриарха.
Встал митрополит Никодим и сказал: «Процедура избрания была предметом глубокого и всестороннего обсуждения на Архиерейском Совещании. Было решено, что избрание будет происходить открытым голосованием, а следовательно, предлагаю Собору утвердить эту процедуру».
Хочу здесь подчеркнуть одну деталь, что каждый, теоретически (по крайней мере), мог голосовать за какого угодно кандидата. Имя митрополита Пимена ни разу не было названо митрополитом Никодимом, когда он говорил о процедуре голосования и о решениях Архиерейского Совещания. Да и Архиерейское Совещание формально не утвердило митрополита Пимена как единого кандидата, хотя все выступающие говорили в его пользу. Конечно, нравственно и морально это имело решающее влияние на мнение архиереев, это был этакий мягкий нажим, но юридически каждый на Соборе имел свой голос и почти свободный. В прениях на Соборе, заранее в сильной степени предопределенных, мало говорилось о самом митрополите Пимене как о кандидате. Но как бы подразумевалось, что это вопрос решенный, не подлежит сомнению, а потому не стоит его открыто обсуждать.
Процесс голосования продолжался долго, около сорока минут.
Никто из нас не ожидал сюрпризов и неожиданностей, все были уверены, что единогласно пройдет митрополит Пимен, а наблюдать за голосованием было нескучно. Чувствовались духовная напряженность и историческая значительность момента.
Голосование началось от младшего по хиротонии, епископа Самаркандского Платона (Лобанкова). Когда дошла очередь до меня, я встал и за мною поднялись диакон Сергий и В.Е. Драшусов. Я проголосовал за митрополита Пимена. Для облегчения процедуры голосования каждому архиерею были выданы листки с напечатанной на машинке формулой голосования, в них было оставлено пустое место для написания имени избираемого кандидата. В последнюю минуту я куда-то затерял этот листок, так что пришлось «импровизировать» текст голосования. Написал: «Я, клир и паства Брюссельской епархии и Роттердамского викариатства избираем Патриархом Московским и всея Руси (такого-то – пустое место)». Епископ Дионисий, как викарный, не имел права голоса.
Меня интересовало, что будет, когда очередь голосования дойдет до архиепископов Новосибирского Павла и Омского Андрея. Первый отсутствовал по болезни, второй был не вполне нормальным. Вместо архиепископа Павла встал клирик его епархии, протоиерей Алексий Курлюта, и огласил подписанное архиепископом Павлом письмо, из которого было ясно, что он голосует за митрополита Пимена. Я опасался, что архиепископ Андрей не сможет проголосовать, но он довольно внятно прочитал положенную формулу. Когда дошла очередь до митрополита Алексия, то вопрос, кого он избирает, был задан ему митрополитом Никодимом. А в свой черед, уже митрополит Алексий стал спрашивать митрополита Никодима и главу Японской автономной Церкви, митрополита Владимира. Для меня было полной неожиданностью, что глава автономной Церкви принимает участие в выборах Патриарха Русской Церкви. Конечно, все, без исключения, проголосовали за митрополита Пимена. Оставалось только дело за малым… спросить самого Патриаршего Местоблюстителя, митрополита Пимена. Я с любопытством ожидал, что будет.
Встал митрополит Никодим и сказал: «Еще не проголосовала Московская епархия. От ее имени должен бы выступить ее правящий в междупатриаршестве архиерей, митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен. Но поскольку он единогласно выбран Патриархом, предлагаю освободить его от голосования и предоставить слово первому викарию его епархии, епископу Волоколамскому Питириму». Предложение было принято, и епископ Питирим по обычной формуле высказался от лица клира и мирян за митрополита Пимена.
После этого митрополит Никодим провозгласил: «Едиными устами и единым сердцем весь епископат, от лица клира и паствы, назвал имя митрополита Пимена как нашего избранника на Патриарший престол. Наше единогласие, наше единодушие свидетельствуют о братской любви, связующей всех нас. Это действие Божественного Утешителя Духа, а потому восстанем все сейчас от своих мест и пропоем гимн Святому Духу… Днесь благодать Святого Духа на собравших…».
После окончания пения молитвы митрополит Никодим спросил новоизбранного Патриарха, принимает ли он свое избрание. Митрополит Пимен ответил: «Избрание меня Освященным Собором Русской Православной Церкви Патриархом Московским и всея Руси приемлю, благодарю и ничтоже вопреки глаголю!»
Вслед затем, после возглашения многолетия избранному и нареченному Патриарху, митрополит Никодим зачитал грамоту об избрании Патриарха, а уж потом эта грамота, переплетенная, как выразился автор статьи в ЖМП, в «тонкий изящный фолиант», была преподнесена всем архиереям Собора на подпись. Подписываю ее и я, предварительно убедившись, что кроме акта об избрании Патриарха она никаких других решений Собора не содержит. Должен отметить, что это был единственный соборный документ, который нужно было подписывать.
Затем митрополит Филарет зачитал проект другого послания Собора – «Обращение Поместного Собора Русской Православной Церкви к христианам всего мира и людям доброй воли»[30]. Начиналось это «Обращение» вполне благочестиво и по-христиански. Но далее, после переходных слов, что «Церковь не чуждается человеческих нужд… и проявляет о них свое материнское попечение», это Обращение приобретает характер ярого политического документа в духе обычной коммунистической тематики и фразеологии.
