Девушка пристально всматривалась в море, пытаясь, как показалось Мазуру, сосредоточиться для прощальной беседы. Офицер не хотел ей мешать, давая возможность прийти в себя.
— Тебе трудно говорить? — наконец решил он сам начать разговор.
— Нет, я просто очень испугалась и не могу собрать мысли вместе, не могу сконцентрироваться. Все разбежалось, — улыбнулась Ольга уголками рта. — Сейчас, сейчас…
Ветерок донес приближающийся звук мотора, и они увидели вдали идущее к причалу судно. Мазур быстрым рывком заставил ее присесть.
— Тихо, не двигайся! Сначала нужно выяснить, кто это! — спокойно сказал он.
Мазур, выдернув из большого нашивного кармана брюк бинокль, вгляделся и вполголоса пробормотал:
К заброшенной башне действительно шел катер и двигался довольно быстро. Трудно было только разобрать, кому он принадлежал. Никаких опознавательных знаков.
— Подкрепление повстанцам? Или это расторопное правительство тоже «село нам на хвост»? — говорил Мазур.
Напряжение Ольги возросло до предела. Она повернулась на другой бок.
— Ну, если случится какая-нибудь заваруха, беги в здание, в то же место! А я останусь! Договорились? — не глядя в ее сторону, негромко говорил Мазур.
Ответа не последовало. В следующую секунду он почувствовал какие-то изменения рядом с собой. Боковым зрением увидел направленное на него дуло пистолета. Девушка резко встала на ноги и, не убирая пистолет, направленный на него, жестко сказала вдруг изменившимся голосом:
— Нет, это я уйду, а ты останешься! Извини, встретимся в другой жизни. Прощай!
В следующую секунду прогремел выстрел. Но его не было слышно за ревом катера, подошедшего уже почти вплотную к назначенному месту. Мазур вниз головой полетел в воду.
Глава 24
Гражданская война для Лагоса — вполне обычная ситуация. Продолжающаяся практически постоянно, она воспитала огромное количество людей, которые не представляют свою жизнь без нее. Многие просто забыли о том, что можно просто мирно трудиться, не слыша автоматных очередей, не видя погромов, пожаров и артобстрелов. Люди во многих районах просто отвыкли от мира.
Война не различала, где правительство, а где оппозиция. Где наемники и убийцы, а где мирные граждане. Особенно в Африке. Особенно в Центральной. Для войны они — только добыча, все эти ничтожные людишки, которых нужно убить.
Лагос трясло словно в лихорадке. Кровавая горячка будоражила людей, делая их похожими на стадо безумных антилоп. Люди уже иногда не понимали, кто и на чьей стороне воевал. Жизнь превращалась в какое-то всеобщее безумие. И иногда казалось, что смерть — не такой уж плохой выход из всего этого ада. Жизнь продолжала существовать в виде инстинкта. Даже не инстинкта самосохранения, а какого-то звериного чутья в поисках безопасного места, какого-то пропитания, которое не даст умереть в следующую минуту.
Джип Краевского уверенно плыл по району, подконтрольному правительству. Хотя контроль правительства в Нигерии сегодня — понятие довольно-таки относительное. В чем и можно было убедиться, глядя на картину разрушения за окном. Но Краевский давно перестал обращать внимание на такие мелочи. Конечно, хочется жить в комфорте не только находясь дома, но и на улице, но ведь далеко не всегда это получается. Идеал — вещь малодостижимая. Когда хорошо идет бизнес, тогда становится не так уж важно, что там, за стеклом твоего бронированного джипа. Даже если этот бизнес — поставка оружия чернокожим воюющим племенам.
Однако настроение у Краевского было далеко не лучшим. И на это были свои причины. Слишком много этих проклятых причин. Горело африканское солнце, горели хибары по окраинам дорог, и, что самое главное, горели сроки поставок.
— Единственный вывод, который я для себя сделал, работая здесь: таким людям, как мы, нельзя заводить семью. Особенно детей, — говорил Краевский, глядя вперед. — В этом случае ты просто подводишь людей, а это не в моих правилах.
Замминистра, сидевший рядом с водителем, кивнул головой в знак не то согласия, не то недоверия. Его собеседник продолжал:
— Ситуация, как видите, изменилась. Хозяин пока выпал из обоймы. Пока не найдется его драгоценная дочь, бесполезно ожидать налаженной работы. Черт побери! — воскликнул Краевский. — И как она ускользнула от нас — ума не приложу. И разгром этот какой-то странный, и вообще — все подозрительно. Причем в самый ответственный момент происходят эти проклятые накладки!
— Жизнь — вещь непредсказуемая, — изрек Саганипожу.
— Африканская мудрость? — сощурился Краевский.
— Можно сказать и так, — кивнул чиновник. — Надо быть готовым к любым неожиданностям.
— А вы-то сами готовы к неожиданностям в Нигерии? — окрысился вдруг Краевский. — Что-то не похоже, чтобы вы легко воспринимали те проблемы, в которых сами плаваете!
— Вот поэтому нам и нужно держаться вместе, не так ли, господин Краевский? — ухмыльнулся замминистра.
— Так, — буркнул водитель, поворачивая налево.
На улицах в этот час было крайне неспокойно. Люди бросались к машине, стоило ей хоть немного притормозить. Кто-то был подогрет жгучим африканским солнцем, кто-то наркотиками, а кто-то — просто голодом. И у каждого были свои счеты к богатым машинам и особенно к их владельцам. В какой-то момент Краевскому пришлось и вовсе ползти еле-еле, чтобы не раздавить толпу народа, преградившую ему путь. Машина была надежно бронирована, тонированные стекла приглушали лучи жаркого солнца. Но когда к твоей машине, пусть даже и такой защищенной, как этот джип, липнут не совсем миролюбиво настроенные люди, то становится не по себе.
— Пошли вон от машины, ублюдки! — кричал в самые острые моменты Краевский. — Отойдите от машины! Прочь!
Он сигналил что есть силы, но сам этот звук раззадоривал толпу еще больше.
— Прочь, идиоты! — закричал он в очередной раз. — Давить вас буду, если не отойдете!
— Скажите спасибо, что еще все так, как есть! — потея от напряжения, сказал Саганипожу.
Он-то понимал, что стоит этим людям узнать о том, кто едет в этом автомобиле, ситуация развернется совсем по-другому.
Едва выбравшись из черной массы людей, Краевский прибавил скорость. И здесь его ждала новая неожиданность. В конце улицы, где народа уже почти не было, наперерез машине выскочила какая-то женщина, нагая до пояса. Джип, не успев затормозить, ударил ее, и женщину отбросило в сторону на пару метров.
— Осторожно! — крикнул в последний момент Роберто, но было поздно. Пострадавшая недвижно лежала на земле.
Джип остановился.
— Черт подери, — прошипел Краевский. Он на секунду задумался, что же ему делать: оставаться здесь, посреди улицы, с замминистра «на борту» он не мог. Оставить эту сумасшедшую лежать посреди улицы — тоже как-то… Учитывая обстановку, все это может выйти боком на следующем повороте. Этим отморозкам только дай повод! Нужно было что-то решать, причем быстро.
