меня успокоил, сказал, что Гарри почти не пострадал. Только шрам на лбу, наверное, останется. Но мальчик герой. Избавил магический мир от Темного Лорда. Спас множество жизней и все-такое. Минут десять вещал, не давал мне слова вставить. А я… Я была какая-то заторможенная, куда только весь мой темперамент подевался? В общем, он снова завел свою шарманку, но я в конце концов все-таки сформулировала вопрос: что с Хетти? Не пострадала ли она? Тут он состроил постную рожу и говорит: «Девочка моя, мне так жаль. Твоя Хетти больше не с нами». Вот тогда у меня и случился первый приступ… Целители называют это «Непереносимым ужасом». Это, как нервный срыв или истерика, но человека вырубает сразу и напрочь. Болезнь хроническая и, по сути неизлечимая. Ничего ужасного, если честно. Два-три глубоких обморока в год, и неделя-другая на восстановление после каждого приступа. Практически здорова, если смотреть со стороны…
«Ну и ну, — поразилась Анна рассказу Лили. — Это просто фантасмагория какая-то, а не жизнь!»
— А теперь смотри, — Лили переключилась с одного на другое достаточно быстро. Погасила эмоции. Стала серьезна, заговорила более, чем четко. — Во-первых, мне Леди Лонгботом показала позже утренний выпуск «Ежедневного пророка» от первого ноября. Там четко написано, что Гарриет была убита Волдемортом, что был бой, потому что Сириус вернулся забрать какую-то вещь, был атакован пожирателями, и рядом с домом вспыхнуло чуть ли не настоящее сражение. Люпин вызвал подмогу из ордена, кто-то из соседей кликнул авроров. Итоги боя были тогда еще неизвестны, но утверждалось, что есть многочисленные жертвы с обеих сторон, а среди, предположительно, погибших названа наследница Энгельёэн. Однако, уже через день историю начали рассказывать совсем по-другому. Оказывается, мы с Джеймсом дрались до последнего, и я, в буквальном смысле, пожертвовала жизнью, чтобы спасти Гарри, но каким-то чудом осталась жива. Никакого боя, оказывается, не было. На руины дома прибыл Дамблдор с членами ордена Феникса, разогнавшими пожирателей, которые попытались пробиться к Гарри. Он забрал меня и Гарри в Мунго и сразу же дал интервью. Чуть-чуть не успел к первому утреннему выпуску газеты, а то бы разъяснил все непонятки сразу, не оставляя на потом. Кстати, Сириус стал предателем только на третий день, но его участие в бою было вымарано еще во втором, вечернем выпуске «Пророка». Это, Анна, все еще «во-первых». Теперь, во-вторых. Ты слышала когда-нибудь, чтобы Авада не просто кого-нибудь убила, но именно развоплотила? А про то, что Авадой можно сломать стену? Нет? Не слышала? Но именно такую херню продал публике «Пророк». Не знаю, зачем. Даже предположить не могу. Но это тот нарратив, который звучит все эти годы. Вначале был сыроват, конечно, склеен на соплях, но со временем его причесали и растиражировали. А Хетти… Хетти полностью исчезла из истории. Не убита, не ранена, ее просто нет. Гарри есть, а Гарриет — нет, и, вроде бы как, никогда и не было. Такой посыл.
— Но ты же пыталась узнать?
— Пыталась, — кивнула Лили. — Версия Дамблдора такова: спасая сына и наследника, я применила какое-то древнее заклятие. На короткий срок Гарри получил невероятную силу, и именно эта сила создала щит, отразивший Аваду и убивший Волдеморта. Как он при этом получил рану во лбу и что разрушило детскую, снеся напрочь внешнюю стену, не уточняется.
— А Гарриет? Что с ней? — напомнила Анна.
— Дамблдор говорит, что мое колдовство дало Гарри огромную силу, но для отражения атаки ему нужно было много больше, и он непроизвольно потянул магию извне. По словам Дамблдора, Гарри просто «выпил» Хетти до дна. Выжег ее Дар, превратив в маглу, да еще и изуродовал. Колдовские ожоги… Сама понимаешь. Оттого, мол, про нее вначале и подумали, что убита. Но она выжила, и Дамблдор передал ее на удочерение в хорошую магловскую семью, в которой о девочке позаботятся.
«Бред какой-то!» — мелькнуло в голове.
— Не поняла, — честно призналась Анна. — Трагедия, конечно, мои соболезнования! Но зачем куда-то отдавать? Дома же ей явно будет лучше!
— Я так и сказала, — с горечью ответила Лили. В глазах ее плескалась смертельная тоска.
«Как бы в разнос не пошла!»
— Он тебе что-то ответил? — спросила вслух. — Что-то объяснил?
— Объяснил… Сказал, что Гарри теперь не просто герой, он знамя Светлых. Случись новая война, ему поднимать народ на борьбу. Нельзя, чтобы он всю жизнь мучился угрызениями совести. Он и так, возможно, узнает когда-нибудь этот секрет, но будет к тому времени уже взрослым сформированным человеком. А что сейчас? Видя рядом с собой искалеченную сестру, он рано или поздно узнает, отчего она стала такой. Объективно говоря, на нем вины нет, но ребенок этого не поймет. Будет видеть в ней вечный укор и уже никогда не сможет стать настоящим лидером. Командир на войне часто вынужден рисковать чужими жизнями, посылать людей в бой, засылать шпионов во вражеский стан. Как ты думаешь, сможет такой Гарри взять на себя ответственность?
— Ну да, ну да, — не без иронии в голосе прокомментировала Анна слова Дамблдора. — Забалтывать он горазд, этого не отнимешь.
Разумеется, она знала это не из собственного опыта, а из тех книг и фильмов, которые видела отнюдь не целиком, а запомнила еще хуже. Но, как оказалось, ничуть не ошиблась. Лили ее тут же поддержала:
— Именно! — сказала она. — Сказал мне еще, что девочка тоже будет страдать, зная, кто виновник ее бед. Будет завидовать, начнет ненавидеть, и кто-нибудь не преминет воспользоваться их горем и очернить не только Гарри, но уже всю семью Поттеров. Заклятие-то, которое я применила, оно, де, запрещенное. За него можно в Азкабан загреметь.
— Гладко выходит…
— Анника, я даже не знаю, о чем идет речь. Я ничего такого не помню. Впрочем, возможно, на то и расчет.
— Поясни! — встрепенулась Анна. — Какой расчет? Чей расчет?
— Не знаю, — покачала Лили головой. — Но подозреваю, что это Дамблдор, только не понимаю, зачем?
— Требуются пояснения, — напомнила Анна.
— Да, конечно, — согласилась Лили, выходя из длившегося всего пару мгновений ступора. — Я, когда с Питером говорила… Он, знаешь ли, хороший человек, и в моем положении лучшее решение. Но он конформист… оппортунист чистой воды, да и трусоват немного. Так-то это в жизни не мешает. Даже наоборот: достаток в доме, связи, общественное положение… Но, когда я заговорила с ним о своих страхах и подозрениях, он сильно испугался и рассказал все своему брату. Мы с Гиппократом давно знакомы, и он решил со мной поговорить. Объяснил мне, что это дело политическое, а в политике никто крови не боится. Могут
