на союз, ему стоит только сказать причину, почему он так старается для этого. Что именно ему нужно от неё?
Сади выходит из комнаты, за её спиной тут же возникают двое ангелов, которые даже ночью сидят у двери.
В этом наряде Сади чувствует себя более уверенно, но в то же время странно. Она волнуется, как отнесётся Герхард к тому, что сегодня одежду она выбрала сама, а не надела сиреневое платье, которое так и лежит на стуле в её комнате.
Спустившись и выйдя на улицу, Сади тут же находит взглядом Герхарда. Он ожидает её немного дальше по дороге. Ангел стоит к ней спиной, руки заложены назад, сегодня он в сером, примерно такой же цвет имеют его крылья, которые сейчас скрыты от глаз посторонних.
Сегодня Сади впервые решилась одеться не в то, что для неё принесли рабыни по указанию Герхарда, а в то, что она купила, за его сталь, разумеется, на рынке.
Мягко ступая по каменной дороге, Сади подкрадывается к Герхарду, он не замечает её до последнего, пока она не останавливается слишком близко и не говорит:
– Добрый вечер, Герхард.
Сердце её колотится от нервного напряжения. Но ангел дал ей время в несколько дней, и никто не знает, когда эти несколько дней подойдут к концу.
Сегодня она решила перейти все рамки дозволенного. Всё, что сегодня она будет делать, это проверка слов ангела. Действительно ли он дарует ей свободу? Сможет ли общаться с невольницей на равных? Ей страшно, но по-другому истинны ли слова ангела она не поймёт.
Герхард оборачивается, и за всё время Сади впервые видит на его лице удивление.
– Добрый вечер, Сади, – говорит он и разглядывает наряд девушки. – Замечательно выглядишь.
Сади делает импровизированный реверанс и улыбается. Нервозность никуда не ушла, но уже хорошо, что он не напомнил ей её место и не велел переодеться. Её голова больше не выдержит нахождения на ней шляпок.
– Как ты подобралась ко мне незаметно? – в удивлении спрашивает Герхард, продолжая разглядывать девушку.
Сади пожимает плечами.
– За это нужно сказать спасибо моему бывшему господину.
– Колтон?
– Да. Я прислуживала ему в отряде Теней.
– Слышал о таком, – говорит Герхард и подставляет Сади локоть.
Теперь Герхарду становится понятно, что Сади делала в той таверне, где её увидел Сидкан. Шпионила для своего господина. Интересно. Что ещё Колтон заставлял её делать?
Всего мгновение девушка сомневается, но всё же опускает пальцы на изгиб локтя, и они отправляются в сторону сада.
Одна и та же дорога, но вот только сегодня иной настрой и у ангела, и у рабыни.
– Расскажи о своей жизни, – просит Герхард, вспоминая ненавязчивость её разговора с демоном.
– Ничего интересного. Родилась рабыней, ей и являюсь. Мне повезло попасть в услужение к Колтону. Жила я там хорошо, выполняла поручения, и у меня всегда была крыша над головой, еда и одежда. Даже выходные. Господин считал, что уставшая Тень – бесполезная Тень.
Герхард кивает.
– Браки, дети? – спрашивает он.
– Нет. Я же говорю, жила вполне счастливо.
Герхард косо смотрит на неё, и Сади поясняет.
– Это шутка. Над ними обычно смеются.
Сади улыбается, и Герхард пытается изогнуть губы подобно ей, это веселит Сади ещё сильнее.
– Близкие рабы? – спрашивает ангел.
Как бы Герхард не старался, но он рабов людьми не называет. От столетних привычек сложно отказаться. А люди стали для него невольниками, и по-другому он к ним относиться не собирается.
Сади раздумывает около минуты. У неё нет большого количества друзей, она и не старалась их заводить.
– Да. Всего одна. Норна.
– Подруга?
– Я бы сказала, что она мне как бабушка. Воспитывала меня, растила и всегда была рядом. Рассказывала сказки, поддерживала.
Герхард спрашивает:
– Скучаешь по ней?
– Только по ней и скучаю, – говорит Сади и печально улыбается.
На какое-то время они замолкают, и в тишине продолжают путь, в итоге Сади сама начинает новый виток их беседы.
– Расскажешь о себе? – тихо спрашивает она и отодвигает огненную прядь волос, которая то и дело падает ей на глаза.
– Что ты хочешь узнать?
– Как ты жил после войны? Что любишь, а чего терпеть не можешь? Почему у тебя бордель? Это не вяжется с былым понятием ангела, а ещё про…
– Давай по порядку. После войны я остался здесь и живу по сей день. Пласо – мой дом. Не могу сказать, что я люблю, но о "терпеть не могу" скажу – демоны. Они у меня закрепились на первой строчке.
Сади удивляется, что он вообще рассказывает о себе. Хотя из этой информации мало что можно почерпнуть.
– А люди? – спрашивает Сади, повернувшись в его сторону.
– Люди? – Не понимает Герхард.
– Да. Рабы.
– Я никак к ним не отношусь, – честно признаётся Герхард.
Сади кивает и уходит в свои мысли.
– Тебя не устраивает такой ответ? – спрашивает Герхард.
– Мне печально, что люди не нашли места в твоём сердце. Ведь даже ненависть лучше, чем безразличие.
Герхард смотрит на Сади, совершенно по-другому.
– Возможно.
Они снова замолкают. Сади чувствует, как неловкость тишины снова собирается опуститься на её плечи. Девушка напоминает о вопросе, о котором Герхард ничего не сказал.
– А что о борделе? Не расскажешь?
Герхард не видит в борделе ничего странного.
– Это работа, – отвечает он. – Бордель приносит доход, как вся Торговая улица вместе взятая. Насильно там рабынь не держат. Они сами приходят.
– Не верю. Рабыни сами не приходят, чтобы торговать своим телом.
– Поверь. Они выбирают работать телом на мягких простынях, чем в полях и работных домах.
Говоря это, Герхард смотрит прямо в глаза Сади, она отводит взгляд.
– Я бы не согласилась на это, – говорит она.
– Тебе и не придётся, – шепчет Герхард и поднимает подбородок Сади мягким касанием пальцев. – Когда город перейдёт в твои руки, можешь распустить бордель, но они скорее всего не захотят его покидать.
Теперь Сади во все глаза смотрит на Герхарда.
– Почему я? – тихо спрашивает она. – Ты мог взять в жёны любую. Ангельские женщины безумно прекрасны.
– Мне нужна не красота.
– А что же?
– Я хочу быть честным с тобой, – с жаром произносит Герхард и берёт Сади за руку.
Она опускает взгляд на их руки. Её маленькая и загорелая, а вот ладонь ангела большая и бледная.
– Ты нужна мне, и даже не представляешь насколько.
В груди Сади поднимается волнение. Она чувствует, что именно сейчас узнает истинные мотивы Герхарда.
– Отчего же? – спрашивает она и задерживает дыхание.
Герхард вглядывается в винные глаза и тихо произносит:
– Ты Потомок Проклятого Дитя.
Сади лишь
