Возмущенный гул толпы вокруг ясно свидетельствовал, что все были с ней солидарны. Еще немного — и кого-то точно начнут бить.
Странно одетые люди практически синхронно что-то сказали на своем варварском, и, продолжая распихивать толпу, продвинулись вперед. Квинт почувствовал, что снова может дышать. Это не могло не радовать.
— И сегодня, перед ликом моего божественного отца, я завершу начатое! — громогласно провозгласил мальчишка, срывая шквал аплодисментов, и Квинт обернулся на звуки его голоса.
Ну вот. Все прослушал. О чем это он?
Ему пришлось сильно задрать голову, даже немножко приподняться на цыпочки, чтобы увидеть, что на другом конце Форума снова показалась процессия. Окруженные со всех сторон легионерами, понурые люди медленно брели в их направлении. Кто-то из них был ранен, кто-то серьезно избит, но даже те, на ком никаких внешних повреждений он не видел, выглядели обреченно. Всадники из Перузия, без сомнения. Но при чем тут месть?
— Назад! Все отступите на два шага назад! — прокричал кто-то вдалеке и толпа, повинуясь, сдвинулась.
Девушку, стоявшую впереди, с силой вжали в Квинта.
— Эй, ты, аккуратней! — он уперся рукой в спину мужика, что напирал на нее. Девушка посмотрела на него с благодарностью.
— Не могу, — сдавленно отозвался тот, — Меня самого давят. Ребра, по-моему, уже переломали.
Ну и на кой он вообще позволил этому трактирщику вытащить его сюда? Сидел бы сейчас в каупоне…
Толпа схлынула так же внезапно, как и нахлынула. Квинт несколько раз вдохнул полной грудью и почувствовал, что от переизбытка воздуха у него закружилась голова. Раненное колено, по которому кто-то заехал в давке, нещадно болело.
Он снова задрал голову. Впереди кучка легионеров оттеснила толпу от ростр ровно настолько, чтобы на освободившемся пространстве хватило места всем обреченным. Взгляд Квинта бездумно скользил по их лицам — обычные, ничем не примечательные италики, провинившиеся только тем, что встали в этой войне на сторону Луция Антония… А ведь с легионерами мальчишка связываться не рискнул — он знал об этом из первых рук. Еще бы — они-то сдачи дать могли.
Как мерзко.
На рострах какой-то мужчина, низко наклонив черноволосую голову, упал на колени перед мальчишкой, видимо, пытаясь вымолить себе жизнь. Что-то неуловимо знакомое было в нем, но Квинт никак не мог взять в толк что.
Рядом, сцепив губы, бледный как мрамор стоял еще один человек. Не узнать лицо того, чью жизнь он так отчаянно хотел оборвать последние несколько лет, было невозможно. Тогда, получается, второй…
Внезапная догадка осенила Квинта.
Так вот что мальчишка имел ввиду, когда говорил про месть! Но как так получилось, что Квинт не знал о том, что они пережили мясорубку Филипп[6]?
На рострах мальчишка ухватил умоляющего мужчину — Децима Брута — за шиворот, сказал тому что-то и с отвращением отпихнул от себя. Пусть Квинт терпеть мальчишку не мог, в это короткое мгновение он был всецело на его стороне. Разве что, будь он на его месте — одним толчком этот ублюдок, которого он когда-то считал своим командиром[7], не отделался бы.
Но зачем мальчишка притащил их сюда?
На Квинта навалились смешанные чувства — с одной стороны, он был очень даже «за» то, чтобы наконец-то прикончить эту парочку, но с другой — опасался того, что могло прийти в голову мальчишке.
Мальчишка, тем временем, снова повернулся к толпе и со сталью в голосе сказал, обращаясь как бы вовсе не к ним, но конкретно к этим двоим:
— Будем надеяться, что божественный Юлий сочтет эту жертву достаточной. Вы должны умереть.
Над форумом в одночасье повисла звенящая тишина, пока все пытались хоть как-то осознать, что только что услышали.
Квинт не стал исключением. Как и все, он замер на месте и невидящим взглядом уставился на ростры. Боль в колене и раздражение ко всему на свете отошли даже не на второй — на десятый план.
Нобили. Мальчишка собрался принести в жертву нобилей. Римских граждан. Даже сейчас, когда Квинт думал, что глубже падать было просто некуда, он ухитрился одной фразой пробить очередное дно.
— Гай Октавий Фурин! — прорезал тишину знакомый мужской голос, и Квинт ожил, пытаясь взглядом разыскать этого смертника до того, как его прикончат.
В запасе у него было хорошо если минут пять. Все в Городе знали, как мальчишка относится к упоминанию того имени, что дали ему при рождении.
— Ты что тут устроил?! Какая жертва? Какое «сочтет достойным»? Мы граждане Рима, или кучка варваров, в конце концов?! — невидимый ему мужчина продолжал озвучивать вслух все его мысли, даже не пытаясь их, — а заодно и свою стремительно надвигающуюся кончину, — хоть как-то смягчить.
После этих слов толпа на секунду замерла, а затем, повинуясь нахлынувшей панике, синхронно отступила, увлекая за собой Квинта. Колено прострелило болью, дикой настолько, что у него перед глазами вспыхнули молнии, но он все равно как-то сумел удержаться на ногах и даже остаться на своем месте. Теперь, когда ряды стоявших перед ним значительно поредели, он отчетливо видел происходящее впереди.
Четверо странно одетых человек, виденных им ранее, остались один на один с легионерами и ликторами. Женщина испуганно озиралась, мужчины пытались вразумить того седого, что прошел мимо него первым, но он не обращал на них никакого внимания. Взгляд его был прикован к рострам. Квинту не нужно было видеть его лица, чтобы точно знать, что он пытается убить мальчишку взглядом.
Загораживающий от него седого, мужчина в синих одеждах махнул рукой и отошел в сторону, позволяя Квинту разглядеть первого получше.
Какого…?!
Открывшиеся его взору руки седого были покрыты ужасающего вида шрамами. Квинт неожиданно вспомнил, что и голос того показался ему знакомым — и его чуть не сбило с ног внезапным осознанием.
Нет… Быть такого не могло…
— Что вы стоите? Схватить его! — со сталью в голосе приказал легионерам мальчишка.
Явно не ожидавший такого поворота седой растеряно оглянулся — и у Квинта закружилась голова.
Может.
На долю секунды их взгляды пересеклись.
— Калавий… — по губам Цезаря прочитал Квинт.
Легионеры обступили его со всех сторон и замерли в нерешительности.
— Схватить, я сказал! — тоном, не терпящим возражений, мальчишка повторил приказ.
Несколько легионеров переглянулись и, повинуясь приказу, набросились на Цезаря.
Квинт отмер и ломанулся вперед, бесцеремонно расталкивая стоящих спереди людей.
Гладиус одного из легионеров пронзил грудь бросившегося на помощь Цезарю варвара в синем и тот беспомощно осел на землю. Другой легионер замахнулся на мужика со странной конструкцией на переносице. Тот едва успел увернуться от прямого попадания, но Квинт видел, как меч по касательной задел его
