сделало не только детство в холодном и жестоком краю, наполненному междоусобными войнами между разными кланами в борьбе за землю, но и участь наемника, которая заставила его как следует помотаться по свету и в итоге найти свое пристанище в степях, подле полукровки, ставшего ему братом.
Сегодня северянин показал торговцам, что всяческое действие должно иметь последствия. Причем не только для того, кто посягнул на собственность степного вождя, так и для тех, кто окружает преступника. И пускай речь шла всего лишь о рабыне, все лишь о женщине, которая принадлежала своему хозяину, о вещи, пускай дышащей и двигающейся, дыхание и сущность этой вещи полностью были во власти Шах-Рана и не имели права переходить в чужие руки без его на то дозволения.
Хотя… Кого Рикс обманывал? Он сам притянулся к этой девчонке и прочно подсел на нее, как юный кметь — на горячую схватку и добрую порцию хмельного меда после пролитой крови. И оттого чутко ощутил, когда та задумала побег. И оттого наказал Хашима столь жестоко и демонстративно.
Он не смел, возжелав ее, пойти у той на поводу. Должен был отказать, воротить назад, и тогда бы был жив.
…Отправив свой отряд в Дариорш и отпустив с ними и посланника, северянин пришпорил коня и в одиночку поскакал в указанную тем сторону. Находящееся в самом зените солнце неприятно жарило, но привыкший к степному зною Рикс практически его не ощущал из-за бьющего в лицо обжигающе холодного осеннего ветра.
Он нещадно несся вперед, зная, что там, понадеявшаяся на иллюзорный побег и теперь явно смешавшаяся от неудачи, бредет маленькая и худенькая девочка с огромными янтарными глазами. Девочка, что прочной и корявой занозой въелась в самую подкорку и не желала оттуда выбираться.
Разумеется, ее надо было наказать. Причем в обход Шах-Рана.
Но девочка сохранит это втайне — Рикс в этом не сомневался.
Глава 17
Дернувшееся будто в конвульсиях сердце замерло, пропустив несколько ударов, и тут же противно заныло. Анифа со страхом глядела на неторопливо приближающегося, пустившего шагом коня северянина и снова едва сдержала рвущийся наружу плач.
Правда, видела она все через дымку так и не пролитых слез и потому — неясно и смутно.
Да и не нужно ей было зрение, чтобы понять — в лице Рикса грядет буря. Она нарушила закон. Совершила предательство и преступление. И теперь должна будет поплатиться за это.
Прежде, чем всадник приблизился к ней, девушка, поддавшись слабости, мягко опустилась на землю. Идущий подле нее и ведущий своего коня под уздцы следопыт дернулся, чтобы подхватить ее и поддержать, но резкий окрик северянина остановил его. И тот замер, а животное рядом с ним, дернувшее вожжи, недовольно всхрапнуло.
— Свободен, — приказал Рикс степняку, — Догоняй наших. Я скоро вернусь.
Никаких дополнительных объяснений северянин давать не стал. Да степняку они и не нужны были. Кивнув, молодой мужчина с загорелой, необыкновенно темной кожей, легким и плавным движением запрыгнул в седло, круто развернулся и с места бросился вскачь в сторону степной столицы.
— Дай руку, — резко проговорил мужчина, наклонившись.
Инстинктивным желанием Анифы было дернуться назад или даже, вскочив на ноги, рвануть прочь. Но северянин посмотрел на нее настолько холодно и строго, что девушка, будто под влиянием гипноза, действительно протянула вперед ладонь. Рикс, крепко обхватив ее за запястье, вздернул маленькую фигурку вверх, и ей ничего другого не оставалось, как позволить мужчине посадить себя перед ним.
— Глупая. Глупая девочка, — горячее дыхание, вырвавшееся изо рта северянина вместе с этими словами, опалило ухо Анифы, и она вздрогнула, вжав голову в плечи, — А я думал, что ты умнее.
Девушку прикусила изнутри щеку и тут же почувствовала вкус крови у себя на языке. Она нервно сглотнула и инстинктивно сжала в пальцах шелковистую лошадиную гриву. Рикс же, поддав пятками бока коня, дернул одной рукой вожжи в сторону, а второй — крепко прижал рабыню к своему торсу.
В этом жесте — скупом и одновременно порывистом — чувствовалось желание.
Желание подчинить.
И наказать.
Неизбежность этого ощущалась так явственно и так ярко, что Анифа мгновенно покрылась мурашками. Ее сердце забилось быстро и неистово, отдаваясь гулким стуком не только в грудь, но и в голову.
Чтобы хоть немного уменьшить это неприятное ощущение, девушка, повернув голову, тихонько пробормотала:
— Господин очень зол? Он сильно накажет меня?
Ответ Рикса удивил ее. Как и тот факт, что мужчина вообще соизволил ответить.
— Шах-Ран не знает, что ты пыталась сбежать. По крайне мере, когда я с отрядом уезжал, еще не знал. А мои воины умеют держать язык за зубами. Но не сомневайся. Ты получишь урок за свой поступок.
— А ты не хочешь узнать, почему я это сделала, северянин?
Ладонь Рикса предупреждающе сжала живот Анифы, и та порывисто выдохнула. Да-да, она могла и не спрашивать. Как будто мужчине это могло быть интересно! Как будто его это могло волновать! Сейчас она чувствовала на уровне подсознания и ощущений сугубо мужские желания Рикса и трепетала от осознания грядущего наказания.
Северянин всегда получал желаемое — она уже успела в этом убедиться. И то, что он более не прикасался к ней с той ночи, еще не показатель того, что он охладел к ней. Иначе почему он раз за разом провожал ее вспыхивающими взглядами и подарил накануне дорогие платья и украшения? Весьма щедрый и совершенно недвусмысленный шаг с его стороны. А, беря во внимание суровый и крутой нрав воина, еще и почти галантный.
И сейчас он, кстати, довольно жестко и уверенно засунул руку ей в ворот холстины и нащупал эти украшения, которые Анифы прихватила с собой с целью расплатиться именно ими, а не своим телом.
А после ладонь Рикса скользнула в сторону, под плотную ткань платья. Но лишь для того, чтобы порывисто сжать упругую плоть с мгновенно затвердевшим от прикосновения соском. Девушка болезненно охнула и на мгновение зажмурила глаза.
И все же — мужчины есть мужчины. От женщины им нужно лишь удовлетворение их похоти и самодостаточного эгоизма. Не одна — так другая. Сейчас Рикс желал именно ее. А ее побег лишь запустил незамысловатую и старую, как мир, игру под названием “охота”.
Теперь поймавший ее охотник собирался получить заслуженную награду. Последним открытым вопросом было “где именно он собирался это сделать?”
Не прямо же вот так: в седле, верхом… Это же просто уму непостижимо!
Но Рикс продолжал и продолжал ее сжимать. Одну грудь, другую. Живот. Северянин
