чем могли.
Люди всегда помогают людям.
Хэледис улыбнулась и внесла пожертвование. Одну «луну» — серебряную монету без примесей дешевого сплава. На эту сумму она могла позволить себе новое платье или закупить продуктов на неделю.
— Спасибо, госпожа, — раздался приятный голос за ее спиной, — ваши деньги пойдут на благое дело. Идемте со мной, я выслушаю вас.
Она обернулась и застыла.
Длинные синие одежды и жреческая налобная повязка на Миране сидели так правильно, словно он никогда не был исследователем Крепости Врат. Бородка его отросла, но была аккуратно подстрижена, а распущенные светлые волосы падали на плечи.
— Привет, — смущенно поздоровалась она. — Хотела бы сказать, что удивлена, но это неправда. Ты очень к месту здесь.
Миран улыбнулся.
— Копаться в чужих душах оказалось интереснее, чем сидеть в пустой лаборатории. Пойдем, та зала свободна.
Напряжение, охватившее Хэледис, отступило. Миран ни тоном, ни взглядом не выдал осуждения, и она последовала за ним.
Малая зала вмещала в себя стол, два удобных кресла и маленькую жаровню. Все, чтобы прихожанин мог расслабиться и довериться жрецу.
— Чай будешь?
— Буду.
Чайник с водой был поставлен на жаровню, а Миран с Хэледис сели друг напротив друга.
— А почему ты сказал, что лаборатория пустует? — спросила она.
— Так ведь разведку закрыли, откуда брать новые образцы? Все, что было, мы уже использовали. Начальник велит проводить опыты над моллюсками, а сам уходит на целый день. Ребята уже даже не выдумывают ничего: все перепробовали, моллюски изучены от и до. Сидят, читают. Кто-то сбегает на подработки. Я плюнул и уволился. Не люблю зря проедать жалованье. А ты как?
Хэледис пожала плечами.
— Нормально. Сплетен не слышал? Меня еще не повесили.
Миран сокрушенно покачал головой.
— Жрицы Возлюбленной осудили поступок принца. Он не должен был публично срывать с тебя платье, даже если считал своей невестой. Хочешь, спрячем тебя здесь? Примем в послушницы, под чужим именем, и пусть попробует найти.
Хэледис прыснула.
— Ох, вот теперь мне его даже немного жалко. Слухи раздули из угля пожар.
— Он тебя не обижал?
— Я не пустила принца в свой дом и непочтительно отказалась выйти за него замуж. Он рассердился, побился об дверь и угрожал разрезать мое платье. Но угроз обесчестить меня не было. Вообще странно, если подумать. Как будто ему именно платье не понравилось.
— Прятаться не будешь?
— Нет, я уезжаю в Тамарию на полгода. Не успеет повесить до того — его проблемы.
Миран засыпал в чашки высушенные листья и залил кипятком.
— Тебе ведь нельзя уезжать, разве нет? Ты — Привратница.
— Я — сумасшедшая, — серьезно ответила Хэледис, — да и наказание там год тюрьмы, вроде бы?
— И дальнейший надзор.
— Переживу.
Она вдохнула чайный аромат и расслабилась. Ей было хорошо.
Миран потеребил бородку, разглядывая Хэледис со смесью любопытства и беспокойства.
— Мне кажется, ты ступила на опасную дорожку. Однажды такая беспечность выйдет тебе боком. Думаешь, родные и друзья не будут горевать, если ты попадешь в тюрьму?
— Ты все испортил.
— Я пытаюсь тебя образумить.
— Табита и Тароит все еще считают меня подлой лгуньей?
Миран помешал заварку и пригубил чай.
— Не суди строго, им нужно время, чтобы понять, насколько они ошибались. Мы все очень любили Джелона, и больно было думать, что ты его предала. Слухи и в самом деле грязная штука. Они звучали убедительно, хоть и мерзко.
— Вы же меня знали, — теперь Хэледис смотрела ему прямо в глаза, — по-твоему, я способна на такое?
— Нет, но так бы я сказал и о твоем побеге за Врата. Люди всегда удивляют своими поступками. Прости, что оскорбили тебя недоверием.
— Тебя прощаю, а им придется извиняться самим, — Хэледис сделала глоток чая. — Вкусно. Хочешь к нему сырного хлеба? Мы с Рилой испекли, а съесть не получается, его слишком много.
— Хочу. Ты и в самом деле изменилась.
— Вредина. Я бы хотела угостить Джелона им, но уже не выйдет. Однако я знаю, что он бы с тобой обязательно поделился.
С хлебом чай показался еще вкуснее. Миран с удовольствием смолотил весь здоровый кусок, который она взяла с собой, и откинулся на спинку кресла.
— Спасибо, я не успел пообедать. Может, все-таки пойдешь в жрицы? Ты любишь помогать людям.
— Это могут делать не только жрицы.
— А кем ты хочешь быть?
Хэледис вздохнула.
— Не знаю. Пока что просто лечу куда несет. Я не понимаю, что мне делать со своей жизнью, Миран. Точно знаю только, чего не хочу. Не хочу быть жрицей, выходить замуж или возвращаться в Крепость Врат. С желаниями у меня проблема.
— А хлеб ты печь тоже не хотела?
— Хотела.
— Тогда начни с малого, — посоветовал он, — делай то, что хочется, пусть и в мелочах. Путешествие в Тамарию неразумная идея, но оно может помочь определиться с желаемым. Зайди ко мне после возвращения, хорошо? Попробуем подобрать тебе дело по душе и уму, если не определишься сама.
Хэледис улыбнулась и встала, Миран тоже.
— Спасибо. Можно тебя обнять?
— Можно. Но я все еще много ем, и содержать меня накладно.
Хэледис рассмеялась и стиснула его в объятиях.
— Почему тебе вечно кажется, что я с тобой заигрываю? Я обнимаю всех близких людей.
Миран легонько погладил ее по плечам.
— Если бы я так думал, никогда бы с этим не шутил. Сохрани тебя Ловкач в дороге, а Чтец — всегда. Пусть у тебя все будет хорошо.
Глава 16. Бессердечный принц
После позорной сцены у дома Хэледис Шек Сэргару пришлось выслушать много неприятного от Рейнара, чье терпение наконец лопнуло. Они поссорились и теперь не разговаривали. Поначалу это не волновало Сэргара, но дни складывались в недели, потом в месяцы, и ему стало тоскливо в одиночестве. Кошмары отступили, люди больше не вызывали желания агрессивно от них защищаться, а в собственных покоях он начал натыкаться на стены. Не мог же он просидеть взаперти до конца дней своих? Нужно было что-то делать.
Он посетил храм Сердечной Возлюбленной, но приняли его там холодно. Несмотря на щедрое пожертвование, ни одна из жриц не изъявила желания восславить богиню вместе. Сэргару и не хотелось, но к такому пренебрежению он не привык. Как мужчина, он снова выглядел привлекательно, хотя исхудавшее лицо и потухшие глаза делали его старше. Что ж, не хотели и пусть, но у выхода его остановили и вернули деньги. Этого Сэргар уже вынести не мог и потребовал встречи с главной жрицей.
— Богиня гневается. Она не желает принимать ваши дары, — пояснила та, — пока ее гнев не прошел,
