ты?»
«А я — трахнуть тебя. И уже после этого можно будет помыться».
Марк снял брюки и уселся на край, опустив ноги в воду.
«Ну попробуй», — Елизарова откинулась на спину и отплыла на пару метров.
Он с силой оттолкнулся от борта и ухватил ее за пятку, затем перехватил за спину и заставил встать на дно. Там, где ему было по грудь, она уходила под воду по самую шею.
«Хватит, Елизарова, — он подтолкнул ее обратно и сунулся к лицу. — Ты хочешь, чтобы я попросил? — Марк взял ее за поясницу обеими руками и рывком вытащил из воды, посадив на край бассейна. Он губами смахнул капли воды с ее рта. — Я попрошу. Я скучал по тебе».
Марк подтянулся на руках, выбрался на гладкий пол и помог подняться Елизаровой.
«Пожалуйста», — беззвучно проговорил он.
Она нерешительно посмотрела на огромную стопку полотенец.
Марк избавился от мокрых холодных трусов, пнул стопку ногой, и те рассыпались на отшлифованном камне.
«Я не могу без тебя заснуть», — сглотнув, сказала Елизарова.
И он с готовностью помог ей.
Полотенца под ними сбились, плиты холодили колено и руку, но Елизарова была теплая, и Марк прижимался к ней крепче.
Где-то радовались горластые люди, толкнувшие его в пруд.
— Прочь из моей головы!
Марк через силу открыл глаза. Вокруг плавали стены, он вцепился в стул, чтобы не упасть. Как будто его топили в котле с горькой водой, и она заливалась в горло, в нос и в уши.
— Ты должен оставить эту девочку, — тяжело выдохнул отец, отпуская его. — Ты одержим ею. Чтобы быть оправданным, тебе нужно выбросить ее из своей головы. Иначе ни один судья не поверит тебе.
— Я этого не сделаю.
— Сделаешь, если не хочешь в Новемар. Там ты ее точно не увидишь.
Марк вскочил, схватил ближайший стул и со всей силы швырнул в стену:
— Я сказал — нет!
— Немедленно прекрати, — прошипел Павел. — Что все это означает? Все, что я увидел.
— Отвали, — грубо отмахнулся Марк. Он никогда не позволял себе в таком тоне говорить с отцом. — Тебя никто туда не звал.
— Ты что, влюбился? — рявкнул тот.
Марк закрыл на мгновение глаза и подумал, что нахлебался уже достаточно из вонючего котла.
Елизарова в его башке снисходительно улыбнулась и позволила себя обнять.
— Ты любишь ее? — повторил Павел.
— Да.
Он сказал это еле слышно — и стало чуть легче.
Но в следующую секунду Марку показалось, что отец закатал рукава, взял его за затылок и грубо окунул мордой обратно в мерзкую смердящую жижу:
— А она тебя — нет.
Глава 23. Исаев
Марк, не сказав отцу больше ни слова, вывалился из кабинета Юстины.
Павел сухо предупредил, что обвинения ему все же предъявят — и произойдет это не ранее, чем через пару недель, когда будут отработаны все версии произошедшего, и следствие убедится, что других подозреваемых нет. Бюрократическая машина поворачивалась медленно, но неминуемо.
До тех пор Марку предстояло оставаться в Виридаре и делать вид, что ничего не произошло. Поэтому он как ни в чем не бывало явился на боевую магию и швырнул сумку на стул рядом с Гордеем.
— Ну, выкладывай, — шепнул тот, забыв про недописанное домашнее сочинение, которое строчил прямо здесь и сейчас.
— Чего уставился? — рявкнул Марк Пашкову, и тот замотал головой типа «ничего».
— Жить надоело? — добавил Гордей, и в аудитории повисла тишина. — Да шучу я, придурки, — он закатил глаза.
— Ты все шутишь, Чернорецкий, но я, Исаев, хочу тебе сразу сказать, — деловито выступил Сева, — что меня Елизарова нисколечки не интересует. И вообще у меня девушка есть.
— Ой, как приятно это слышать, Свиззаровский, — пропела Елизарова, проходя мимо.
Его фамилию все ненавидели за сплошные дребезжащие звуки, и многие настолько редко ее вспоминали, что не сразу поняли, к кому Елизарова обращается. Чумакова тем временем обняла сидящего Севу за плечи и картинно чмокнула в щеку:
— Ты такой очаровашка. Я бы тебя трахнула.
— Нет, Елизарова, ты не подумай, ты красивая и все такое, но я еще жить хочу. И ты, Чумакова, тоже, очень, — на всякий случай искренне заверил он.
— Теперь я еще больше хочу тебя трахнуть, — хихикнула Чумакова, вытряхивая на стол хлам из сумки.
— А меня не хочешь? — невзначай поинтересовался Псарь.
— Сначала научись говорить комплименты, — заржала та. — Нет, Свиззаровский определенно тебя обошел.
Марк смотрел, как Елизарова неспешно выкладывает тетрадь, учебник и карандаши. Как будто ее не таскали по допросам всю ночь. И как будто прошлым вечером не погиб тот, с кем она когда-то встречалась.
Он смотрел, а в башке все еще бились слова отца.
— О-о, — протянул Меркулов, заводя свой выводок с Виредалиса в кабинет, — кого я вижу. Исаев, а ты чего здесь делаешь? Почему еще не в Новемаре? Или папочка отмазал?
— В Новемаре все занято дружками твоих родителей, — отбил Марк, откидываясь на спинку стула и массируя шею. Намек на то, что предки Меркуловых — Ведъютанты, получился очень жирным.
Многие поржали.
— Ты выбрал самый тупой способ загреметь в камеру, Исаев, — презрительно проговорил Ветроградов.
— Я уверен, что ты всем нам продемонстрируешь более изящный способ, — перебил Псарь.
— Или ты, — оскалился тот, но с темы не слез: — Не обидно сесть из-за приблудной?
Марк крепко сжал палочку и вспомнил предупреждение отца не лезть на рожон.
Хьюстон, глядя на него, качнул головой, мол, не надо.
Маркова раскрыла рот и уже собиралась снять со Виредалиса десятку за оскорбительное слово, но в этот момент Елизарова громко рассмеялась.
Сидела и ржала на весь кабинет.
Марк подумал, что она похожа на злобную русалку — такая же красивая, но способная разодрать и сожрать.
Через пару минут Елизарова успокоилась и
