Книга Морель и госпожа Смерть - Лео Любавин

Все это гораздо больше занимало Ришара, чем безмолвные страдания верного слуги. Возрастало и раздражение Мореля-старшего на королеву Гертруду.

«Кто она такая, чтобы проявлять высокомерие по отношении ко мне — консорту самой Белой Госпожи?» — негодовал Ришар. — «Как только Лоран закончит свои дела с семейством датского принца, надеюсь их прах будет развеян и беспокойные сущности перестанут отравлять мне кровь. Но Йорика надо оставить», — эти умозаключения также мешали проявлять внимание к странным переменам в поведении Йорика. А стоило бы!

Йорик стал менее деятелен, не писал вопросов в блокнот и, рискуя уронить и разбить банку с мозгами, постоянно доставал ее из шкафа и носился со своим сокровищем, как курица с яйцом.

Так вот, если бы Ришар обратил внимание на содержимое банки, то отметил бы много необычного. Во-первых, мозги скелетона теперь шевелились в банке не хаотично, а складывались в узоры и могли бы послужить прекрасным приспособлением для медитации. Во-вторых, начали являть образы — вероятно это были мечтания Йорика. Выглядело это как голограммы, которые зависали над банкой. В довершение всего — сами мозги начали светиться. Воистину, подобное явление можно было бы назвать просветлением мозгов! И оно, конечно, заинтересовало бы главу дома Морелей. Но увы, Ришар ничего об этом не знал.

После появления в доме семейства Датского принца, кабинет Лорана стал, пожалуй, единственным спокойным местом, где можно было посидеть в тишине.

Итак, Йорик принес свои просветленные мозги в кабинет, поставил их на хозяйский стол, уселся в хозяйское кресло, подпер впалый висок костлявой рукой и задумался. Мозги явили чудесную картину — внутри банки заклубилось голубоватое сияние, в котором замелькали существа, похожие на дельфинов. Йорик смотрел на собственные мозги и все больше впадал в транс.

Он вспоминал берег сурового Северного моря, темный Эльсинорский замок, где под сводами таились тени забытых времен. Вспоминал он и милых детей — Гамлета и Офелию. Мальчик и девочка росли вместе, и Йорик любил их! Как часто дети забирались к шуту на колени, теребили его яркую одежду, дергали красный шаперон, украшенный колокольчиками, веселились серебристому звону. По вечерам просили Йорика петь и рассказывать сказки. Он охотно делал это. На пирах, на охоте — Йорик старался не терять Гамлета и Офелию из вида. Они наполняли его душу радостью, и Йорик оберегал их, словно живые цветы, что пробились сквозь мрачные камни Эльсинора. Те времена прошли быстро. За детством последовало отрочество, потом юность и полные жизни Гамлет и Офелия исчезли, превратились в заложников придворного этикета, бесконечных правил и регламента. Даже то чувство, которое возникло между ними, оказалось больным. Стены Эльсинорского замка погубили его.

Погубили они и Йорика — земная жизнь королевского шута оказалась недолгой.

Офелия всегда казалась Йорику недостижимо прекрасной, и он часто думал, что лучше бы ей было родиться не в семье Полония, а у простых людей. Росла бы на приволье, гуляла по весенним лугам, пела песни. И ничего не знала о принце Гамлете. Но все произошло, как произошло.

И вот судьба снова свела их всех в каком-то другом измерении. И к ужасу своему Йорик понял, что иначе смотрит на дочь Полония.

«Смотрит…» если бы можно было так сказать! Нет у него взгляда, чтобы послать ей! Смотреть-то нечем! Скелетон раздраженно поскреб череп костяшками пальцев и вновь задумался.

Еще тогда, в Эльсинорском замке, он ощущал странную близость, духовное сродство с Офелией. Когда она подросла, то часто приходила к нему. С ней Йорик не шутил. Они говорили о разных вещах. Офелия задавала простые вопросы. Она была наивна, близка к природе, любила птиц и цветы, хорошо пела. Стоило ей взять в руки роту, и Йорик забывал о мрачности Эльсинора. Даже темными, зимними вечерами, когда в пиршественном зале особенно сильно чадили факелы, голос Офелии словно наполнял пространство особым сиянием.

Когда она погибла, все видели, как страдал Гамлет, страдал ее брат Лаэрт. Но никто не знал, как рыдал над ее могилой Йорик. Душа его стенала незримо, ведь он ушел из жизни раньше.

Безжалостное время разделило их. Да, он помнил милое дитя, эту девочку, но дни его жизни завершились раньше, чем она превратилась в девушку. И Йорик наблюдал за ней из невидимого пространства, в котором пребывают бессмертные души. Он не нашел в себе сил покинуть это место. Незримым защитником оставался он рядом с Офелией.

Йорик привык к сырому, мрачному склепу. Офелия приходила туда, украшала могилу Йорика цветами. Разговаривала с ним, почему-то именно с ним. Взрослела. Ее детские обиды, детские жалобы и детские радости менялись, взрослели вместе с ней. Любовь к Гамлету… Йорик знал об этом все! Ни королеве Гертруде, ни своим придворным дамам, ни отцу, ни даже брату не открывала Офелия того, о чем знал Йорик. Избрав его своим сердечным другом, она доверила ему свои тайны.

А Йорик не смог защитить! Ни от несчастной любви к Гамлету, ни от помутнения рассудка, ни от холодных вод реки, что утянула девушку на дно! Все это прошло. И оставалось только в памяти Йорика.

И что же теперь? Снова Гамлет? Ни до чего хорошего он Офелию не доведет!

Йорик вскочил и принялся мерять шагами хозяйский кабинет. Ну точь-в-точь, как мессир Лоран, когда разупокоил датчан.

В этом мире, в другом измерении, они оказались вместе. Силой заклинаний некроманта возвращены к жизни, но мог ли Йорик надеяться, что им сохранили также и чувства? А даже если да, то лично ему на что рассчитывать? Влюблена ли Офелия, в Гамлета. Хочет ли за него замуж? Или вновь ведет себя как послушная дочь, повинуясь воле Полония и своей королевы?

Когда ее не стало, когда ее тело нашло свой приют в том же склепе, что и тело королевского шута, а душа вознеслась, Йорик и Офелия расстались. И лишь Лоран Морель соединил их снова, забрав из безвременья. Это было странно, но вместе с тем давало надежду. Теперь Йорик не бесплотный дух. Пусть у него нет тела, но кости-то вот они! Вполне материальны. А мозги в банке шевелятся не хуже, чем когда были в голове.

И все же… «Кто я теперь? — снова и снова вопрошал Йорик. — Неудачный эксперимент мессира Лорана. Что такое кости без образа? Они обезличены. Возраст определить может только патологоанатом». С Офелией дела обстояли гораздо лучше. Морель смог вернуть ее к жизни такой, какой она была, какой она ушла. «Прекрасной, светлой и безумной» — мысленно повторил Йорик слова Лаэрта, произнесенные над бездыханным телом сестры.

«Безумной…» Впрочем не это удручало скелетона. Они с Офелией смогли бы понять друг друга, если бы девушка умела читать! Но увы… грамоте её не обучили. А Йорик не мог говорить. Ни голосом, ни