течение трёх месяцев перед смертью писатель к спиртному не притрагивался.
Вряд ли Фадеев пил горькую больше, чем А. Пушкин, Т. Шевченко, М. Мусоргский, А. Куприн, А. Блок, С. Есенин, М. Шолохов, А. Твардовский и многие другие великие и знаменитые. Кстати, сам Хрущёв, бывало, частенько напивался до беспамятства даже в ответственных случаях. Современники вспоминали такой эпизод, которому они оказались свидетелями на железнодорожном вокзале в Будапеште.
Прибыв с официальным визитом на поезде, сильно пьяный глава государства еле вышел из вагона и, оттолкнув охранников, которые, чтобы помочь, взяли его под руки, пытался идти сам, но сделав самостоятельно лишь два шага, грохнулся прямо на перрон. Подбежавший Янош Кадр со свитой принялись его поднимать и приводить в чувство. Так что чья бы корова мычала…
Разве могли алкоголика-забулдыгу наделить большими правами руководителя Союза писателей СССР и председателя Комитета по Сталинским премиям? Как Фадеев, вице-президент Всемирного совета мира, якобы страдающий алкоголизмом, мог представлять страну в Берлине, Варшаве, Вене, Женеве, Лондоне, Нью-Йорке, Пекине и других столицах? Наверняка представлял достойно, а не так, как его наглый хулитель в Будапеште.
Пресловутые «сталинские репрессии» организовали троцкисты хрущёвы, эйхе, хатаевичи и иже с ними, несть им числа, которые страшились потерять власть на местах в результате прямых, тайных, равных всеобщих выборов, как это было предусмотрено новой Конституцией СССР, принятой 5 декабря 1936 года.
В архиве В.М. Молотова найден образец избирательного бюллетеня, в котором было указано три фамилии кандидатов в депутаты, которые представляли различные организации (например, завод, колхоз, райком).
Главной задачей Сталина было уточнить положение партии во власти и сделать действительной власть Советов. Партия должна была заниматься обеспечением строя научной идеологией и расстановкой квалифицированных кадров. Желание Сталина сделать выборы альтернативными встретило жёсткое сопротивление со стороны партийной, в первую очередь региональной, бюрократии. Она поняла, что незаконно выселенные, пострадавшие от перегибов коллективизации крестьяне предпочтут других руководителей и райская жизнь может закончиться.
Что же делать в этой ситуации людям, прошедшим огонь, воду и медные трубы революций и Гражданской войны? Отдать реальную власть в своих областях, краях и республиках? Самый простой и лежащий на поверхности выход – сорвать выборы. Как это сделать? Надо организовать борьбу с явными и мнимыми врагами. Врагов вдруг объявилось великое множество, миллионы – шпионов, кулаков, антисоветских элементов. Двигателями развязывания репрессий стали партийные регионалы. Одни из них старались выслужиться перед начальством, другие просто сводили счёты с конкурентами или расчищали место для своих коррупционных действий.
Вот лишь один пример расстрельных «предложений»: по Узбекистану – 5441 человек, по Куйбышевской области – 6140, по Дальневосточному краю – 6898, по Казахстану – 6749, по Азово-Черноморскому краю – 13 606. Роберт Эйхе по Западно-Сибирскому краю пожелал расстрелять 10 800 человек без учёта отправляемых в ссылку.
Было бы наивным заблуждением полагать, что в стране, пережившей Гражданскую войну, находившуюся в стадии своего становления и в преддверии новой войны, отсутствовали контрреволюционные заговоры, шпионаж, террористические акты и диверсии.
Вместе с настоящими врагами в Большой террор попадали десятки тысяч невинных людей. Не только невинных, но и наиболее активных, искренне преданных делу строительства социализма. Значительную часть арестованных по политическим статьям составляли люди, попавшие в волну репрессий в разгар эпидемии доносов, охватившей страну. Аресты проводили по доносам знакомых или сослуживцев с целью улучшения материального, жилищного положения, сведения личных счётов, продвижения по службе и тому подобных хищнических и низменных причин. По словам писателя А. Зиновьева, в архивах КГБ хранится пять миллионов доносов, без которых массовых репрессий вообще бы не было.
В эту гигантскую воронку втягивались наиболее честные и преданные делу партии коммунисты.
В Российском государственном архиве литературы и искусства сохранились письма Фадеева к Молотову, Вышинскому, Берии, Ворошилову, в Главную военную прокуратуру и другие инстанции с просьбами рассмотреть или ускорить рассмотрение дел с учётом того, что тот или иной человек осуждён несправедливо или был допущен перегиб.
Есть свидетельства (письма) о помощи, в том числе материальной, которую Фадеев оказывал семьям известных ему осуждённых людей (семьи некоторых арестованных он буквально содержал на свои средства). Сохранились письма, в которых он защищает писателей, пострадавших несправедливо.
Фадеев проявлял искреннее участие в судьбе многих литераторов: Пастернака, Заболоцкого, Льва Гумилёва, передавал деньги на лечение Платонова его жене. В 1948 году он выделил из фонда Союза писателей значительную сумму для Зощенко, защитил Ольгу Берггольц.
Писатель Борис Полевой: «Теперь мы знаем, как он много раз пытался вступиться за того или иного писателя, как мучительно болезненно воспринимались им репрессии, вырывавшие из литературы талантливых людей».
На конференции Союза писателей, состоявшейся после ХХ съезда партии, Фадеева назвали тенью Сталина. Тогда же говорили, что более пятисот писателей подверглось репрессиям. Коллеги осуждали Фадеева за то, что он вместе с Маршаком и Олешей одобрил смертный приговор обвиняемым по делу «антисоветского троцкистского центра». Утверждение, что его руки по локоть в крови, безосновательно. Фадеев, конечно же, многое знал и во многом принимал участие. Статьи и письма подписывали почти все – от Юрия Тынянова до Исаака Бабеля.
Немного о процессах, состоявшихся в 1937–1938 годах. Не было бы вины заговорщиков – не делали бы их открытыми.
Если обратиться, например, к материалам бухаринско-троцкистского процесса, то главное обвинение звучит так, как будто его формулировали не 80 лет назад, в далёком 1938 году, а сразу после развала Советского Союза в 1991-м и подписания Беловежского соглашения в 1993-м:
«Следствие считает установленным, что:
В 1932–1933 гг. по заданию разведок враждебных СССР государств, обвиняемыми по настоящему делу была составлена заговорщическая группа под названием “правотроцкистский блок”, поставившая своей целью шпионаж в пользу иностранных государств, вредительство, диверсии, террор, подрыв военной мощи СССР, провокацию военного нападения этих государств на СССР, поражение СССР, расчленение СССР и отрыв от него Украины, Белоруссии, Средне-Азиатских республик, Грузии, Армении, Азербайджана – в пользу упомянутых иностранных государств, наконец, свержение существующего в СССР социалистического общественного и государственного строя и восстановление в СССР капитализма и власти буржуазии»[67].
После того как с помощью Запада и им выращенных «домашних» неотроцкистов, потомков хрущёвского «реабилитанса», на наших глазах всё так и произошло, разве повернётся язык считать обвинения 1938 года сфабрикованными, а подписание писем Маршаком, Олешей, Бабелем, Тыняновым, Фадеевым и многими другими заслуживающими порицания?
В 1956 году с трибуны XX съезда КПСС деятельность лидера советских литераторов была подвергнута жёсткой критике. Фадеев был снят с поста председателя Союза, не был избран членом, а только кандидатом в члены ЦК КПСС. Фадеева прямо называли одним из виновников репрессий в среде советских писателей. Прежнего любимца Сталина стали ожесточенно травить коллеги. Кто-то из них организовал против Фадеева анонимное письмо в Центральную ревизионную комиссию КПСС. В анонимке говорилось: «Центральный Комитет воплощает мудрость и чистоту нашей партии. Народ видит
