Стоит ему приложить чуть больше усилий — переломит. Мне не хватает кислорода, но я отчаянно цепляюсь за жизнь и ловлю губами тяжелое дыхание Громова. Он склоняется слишком близко и ненавидит меня в этот момент.
— Ты… ты не доверяешь даже самым близким наемникам… — хриплю и впиваюсь двумя ладошками в запястье Громова в надежде ослабить живую удавку.
— А разве можно верить убийцам? Нет, Фортуна, в доме предатель. Наша дочь в опасности. Ты орешь…
Он очень сильный мужчина. И морально, и физически. Громов привык давить людей и ему необязательно иметь при себе оружие. Он привык идти напролом. Оставлять после себя развалины и прах. Но я женщина. Обычная женщина, только ступившая на опасный путь.
Громов напрягает руку и почти отрывает меня от пола, заставляя встать на цыпочки, чтобы не задохнуться.
— Артём, отпусти. — Слезы жаркими горошинами катятся из глаз, щекочут лицо и падают на руку Громову.
Он расслабляет пальцы и отходит на два шага. Я сползаю по стене на коленки. Снизу вверх смотрю на Артёма, а он — демоном — на меня.
— Я доверяю только тебе, Фортуна. И я обязательно уничтожу Айхана. Рано или поздно. Если ты все не спалишь. Испорченная баба.
— А кто портил-то?
Было бы лучше помолчать и продолжать выслушивать нотации Громова. А я опять разжигаю в нем исступление. Он стирает со лба пот, ему сложно, но он продолжает говорить тихо:
— Я украду вас. И тебя, и Аришку. Но на это нужно время, чтобы сделать все грамотно.
— Твой дом переполнен охраной, однако даже с ней нависла угроза. Ты не разбираешься в людях!
Сотню раз я обещала себе не играть с воспламеняющимся Громовым. Не кидаться спичками, зная итог наперед. Когда-нибудь Громов просто меня убьет. А может, я сделаю это первая, если узнаю, что по его вине кто-то посмеет причинить вред нашей дочери.
— Когда убью предателя — вернетесь. И… Фортуна, не учи меня, как выбирать наемников.
Подтягиваю к груди коленки, обнимаю их, покачиваюсь подобно маятнику. Моя нервная система еще не настолько совершенна, как у Громова, и от стресса в мыслях лишь пустота. Будто душу вытянули вместе с новостью об Айхане.
— Я отдал тебе Касыма. Так будет надежнее, но будь внимательной.
— Значит, ты не ревнуешь?
— Ревную. И лучше не разгуливай больше по дому без белья.
Я снова вздрагиваю и спешу поправить полы халата. О трусах в этот момент я думаю в самую последнюю очередь.
Громов подходит ближе и поднимает меня на ноги.
Глава 18
Придерживаюсь за стенку и встаю. Ноги предательски дрожат от страха и злости. А еще безвыходности, ведь мы с дочерью вынуждены находиться в самом пекле.
— И что мне теперь делать?
— Просто веди себя обычно, — говорит он.
Мой личный дьявол со своим адом. Громов тоже на взводе. Он боится за меня и Арину. Только страх у него другой — он подобен торнадо, что уничтожает в пыль и господствует на останках.
Мне лучше на время скрыться с глаз Артёма. Ему нужно остыть. И я делаю шаг, другой, но не чувствую под собой пола. Кожа на спине горит и потеет от тяжелого взгляда Громова.
Я открываю дверь, замираю, с опаской выглядываю.
— Фортуна, блядь… успокойся, — рычит зло. Веди себя естественно.
Ладно-ладно. Не рычи.
Выпрямляю спину и расправляю плечи. Резко шагаю вон, сворачиваю за угол и оглядываю просторную гостиную. Все как на ладони. Кто здесь крыса? Кто предатель?
Касым, едва заметив меня, поднимается с дивана и идет к своей «хозяйке». Наемник аккуратно причесан и от него всегда приятно пахнет. Костюм тоже идеален. Его раскосые глаза теплые, а улыбка сладкая. Как у сексуального извращенца.
Жар со спины перетекает по копчику, и я поджимаю губы, пытаясь улыбнуться в ответ.
Безымянные наемники, как призраки — парят по территории туда-сюда. Мне видны их темные одеяния через большие окна на первом этаже. Наверное, разрабатывают план, чтобы поскорее сдать нас с Ариной вражескому Якуту. А сегодня пасмурно, и картинка за прозрачными стеклами особенно тленная.
Щурюсь задумчиво.
— Вероника Сергеевна, разве на кухне опохмеляют? Что с твоим лицом? — слышу голос Замута.
Неопрятный грубиян развалился в кресле. Может, это ему зарплаты мало, которую отстегивает Громов, и он решил стать крысой?
— Просто чуть не задохнусь от твоего одеколона, Замут. Еще скажи, что душ с утра принял! С чего бы вдруг ты стал заботиться о своей внешности?
Тот хмурится и, сжав кулак, ударяет им по подлокотнику кресла.
— Чухана во мне увидела?!
— Нет. Но если уж взялся за свой имидж, то сходи к парикмахеру! Тебе стоит подстричься. Глядишь, и порядочные девушки к тебе потянутся, а не…
— Сергеевна!
Он смотрит на меня яростно. В его глазах сияют искры.
Спускаюсь по лестнице, иду мимо Замута в дальнюю часть гостиной, где расположились Арина и Глафира.
— Чем занимаетесь? — спрашиваю.
— Математикой, мамочка…
— Сколько будет дважды два?
— Четыре.
Конечно. Вот она — крыса. Бабка Замута. Засланный казачок Якута. Она только притворяется, что любит внука, а тот задаривает ее роскошью. Дурак. Мало того что обманщица, так в придачу — латентная нимфоманка! Вот зачем она красит губы вульгарно и платье надевает красное? Не свободное элегантное, а облегающее. В мехах щеголяет и на ней колье из жемчуга. Она мечтает соблазнить какого-нибудь наемника и утянуть в свои опытные сети разврата. Думаю, опыта у нее предостаточно.
Но это все в моих мыслях. В реалии я улыбаюсь с легкостью, ведь сейчас перевожу взор на Аришку.
— Свободна, Глафира. Я сама хочу закончить с уроком.
Бабка не спорит. Освобождает для меня место и окутывает ароматом приторных духов. Шаркает в столовую и пытается сманить одного из наемников Громова, а тот не шелохнется.
Арина очень смышленая девочка и прекрасно осваивает учебную программу. Мы с дочерью занимаемся, и все идет хорошо, пока я снова не слышу бабкины подкрадули. Подобно тигрице, кидаю на нее хищный взгляд.
— Девочке нужно перекусить. — Протягивает чашу с творогом и фруктами.
— Сама сначала попробуй. И не смотри на меня так. Давай-давай!
А ведь я не знаю, вдруг Якут решил поступить, как барыня средневековая? Отравить, к примеру. Я не могу рисковать и должна просчитывать все варианты, пока Громов не раздавит Айхана до состояния мокрого места. А он обязательно это сделает. И я помогу ему. Общая беда она ведь сближает?
Еще минут десять бабка тратит на то, чтобы доплестись за другой ложкой и вернуться к нам. Только после выполненной просьбы
