не заметят.
— Не похоже на хэппи-энд, когда ты так говоришь. Зачем тогда работаешь на них? — Ирония сама расползалась по моему лицу. Эта девушка была не так проста, как могло показаться на первый взгляд. И у нее явно были свои мотивы, намного важнее тех, о которых мне поведал Олав, расписывая выбор удовольствий работниц эскорт-услуг.
— А ты зачем? — Ответила она вопросом на вопрос.
— Я не работаю на них. Просто наши пути вот так пересеклись. Я собираюсь вернуться в комитет и продолжить работу над правовой стороной объединения. — Хотя мне самой не верилось, что я это сказала, в глубине души я все равно не видела других вариантов. Тем более после случившегося, возможно, я единственный человек, который знает реальную историю спасения вампиров. Это как минимум стоит записать. Для потомков.
— У всех свои причины поступать так, как они поступают. — Потупив взгляд, произнесла она, скручивая лямку сумки в руках. — И банальная месть ничем не хуже, чем твои благородные принципы. В резервации Красная гора месяц назад исчезла моя младшая сестра, ей было всего семнадцать.
— Думаешь, она погибла?
— Или ее обратили. Сначала, я думала, может, ты сможешь мне рассказать, ты провела там больше времени, чем я. Но теперь вижу, что и ты тоже ничего не знаешь.
— Как ее звали?
— Виктория. Скажи, ты была на третьем этаже? Что там?
— Там не было людей, я была… только в кабинете мейстера. И Олав сказал, что туда они девушек не приводят…
— Но для тебя же сделали исключение.
Я промолчала. Говорить о том, что в спальне мейстера я тоже Викторию не видела, было лишним.
— Почему ты думаешь, что она в резервации?
— Она отправилась за стену в день своего исчезновения. Назад так и не вышла.
Девушка с отстраненным взглядом поднялась и уже собиралась уходить, но у порога обернулась с неожиданно резко постаревшим лицом.
— За ужином на тебе, кажется, было ее любимое платье.
Когда дверь закрылась, я осталась наедине с грызущими меня мыслями о том, что стало с обладательницей белого платья. Под давлением совести я с трудом съела еще одну ложку супа и без сил упала на подушку.
Головная боль отзывалась в висках бесконечными картинами того, как вампиры коллективно пожирают невинную девушку и закапывают ее останки в лесу. Может даже это сделал кто-то, кого я знаю? Витя или Олав. Ее тело за месяц уже разложилось до кости и покрылось мхом, а сестра все еще ищет, не ведая покоя.
«Из его резервации не все возвращаются», — вспомнила я слова Жана. Он знал, что искала девушка из эскорта в Красной горе? Или этих исчезновений было больше? Мог ли Кармайкл во всей этой истории быть злодеем, которому я помогла обрести еще большую власть и возможность свободно передвигаться вне резерваций с дипломатическим пропуском?
Нет, моей вины в этом точно не было. Я совсем позабыла о Северных воротах. Никто и никогда не ограничивал передвижение вампиров. Не удивлюсь, если большинство жителей резерваций с самого начала могли спокойно въезжать и выезжать, когда захотят. Могла ли семнадцатилетняя девушка покинуть поместье через тайный выход и отправиться куда-то еще? И по своей ли воле?
Я постаралась не искать оправданий для тех, к кому уже успела привыкнуть. Я знаю их не больше недели, в то время как жизнь некоторых из них исчисляется столетиями. Не стоит тешить свое самолюбие чувством, что я могу понять бессмертный разум и его цели. Я просто маленький человек. И я возвращаюсь домой.
Собравшись с силами, я, кряхтя, встала. Из сумки торчала налоговая книга, немым укором напоминавшая о данном слове. Порывшись в сумке, переоделась в свой свитер, под который теперь была надета лишь комбинация, гармошкой заправленная в мятые брюки. Плевать. Пережив апокалипсис, ад и чуму, я готова стать законодателем глэм-панк моды основной идеей которой с сегодняшнего дня и навсегда станет удобство. Сегодня же поеду и куплю себе непромокаемую теплую парку. И трековые ботинки. Нет, поеду завтра.
Немного прибравшись в сумке, я нашла свои документы, ключи, мобильник и блокнот. Диктофона в ней не оказалось, как и карты Жана, но в толстом бумажном пакете лежала большая пачка наличных. На конверте мое имя и злобный смайл.
Я в полном непонимании, чем это заслужила, просто оставила все как есть, прикрыв деньги окровавленной рубашкой и юбкой, которые обнаружились в тумбе у кровати. Закинула полегчавшую сумку на плечо и вышла из палаты.
Через пятнадцать минут, я уже ехала в такси абсолютно без сил. Мимо в окне проносились деревья, дома, сначала незнакомые, а потом знакомые места. А вот и мой дом. Моя крепость. Хотя бы психологическая. Теперь-то я понимала, что картонные стены не остановят смерть, если она придет ко мне, клацая зубами.
Расплатившись с водителем банкнотой из конверта, я вспомнила про карточку, которую мне дал Жан. И про телефон, который он написал на моей руке. И то и другое кануло в лету вместе с событиями минувшей недели.
Поборов себя, еще из такси позвонила Анне и приятно удивилась, когда та нарычала на меня за чересчур долгий отпуск, да еще больничный. Но услышав о моей готовности выйти на работу во вторник, она смягчилась и даже согласилась дать мне на понедельник выходной, чтобы подготовить отчет о проделанной работе. Она недовольно бурчала, что-то еще, но я мыслями уже была не в телефонной трубке.
Поднявшись к себе на этаж на лифте, а не пешком, как обычно, обнаружила перед дверью неизвестно кем оставленный и уже увядший букет белых лилий, а под ним — мой диктофон. Открыла дверь, и бухнулась на стул возле входа. Я дома. И все, что мне сейчас было нужно, это ванна, чашка кофе и пара часов бодрящей музыки, прогоняющей мои кошмарные воспоминания.
Я смутно припомнила, что во время выписки мне рекомендовали воздержаться от бань, саун и прочих ванных процедур на 24 часа. Но я слишком, блин, устала, чтобы делать то, что мне говорят.
Набрав негорячую ванну с каплей расслабляющего масла и пеной, я включила какую-то вдохновляющую подборку на телефоне и погрузилась в воду. Мне нужно было перезагрузить свой мозг, окончательно поставить точку во всей этой истории.
Олав, наверняка, погиб в Сабетте. Если он заразился, и при этом в госпиталь не попал, то и лекарство не получил. Сердце рвало на куски от мысли, что он не дожил до понедельника, потому что со слов Виктора из лаборатории болезнь имеет четкие сроки. И я, хоть и нашла лекарство,
