в попытке остановить веселье. Просмеявшись выдал перл:
— Видел я евреев, сам еврей, но вы молодой человек всех переплюните.
— На том стоим! — С достоинством произнес я.
Доктор, не в силах больше смеяться, снова замахал руками и, достав портмоне, отсчитал восемьдесят рублей и положил их на стол.
— Вот ваш гонорар. Мы папочку у вас заберем, чтобы рисунки не помялись?
— Разумеется, берите. И поздравляю вас. Вы даже не представляете, как выгодно вложились. Через два-три года рисунки и картины госпожи Зотовой будут стоить в разы дороже. Это я вам гарантирую. А лет через пятьдесят они будут продаваться на аукционе «Сотбис» за очень большие деньги.
— Гм…. А знаете, ясклонен вам поверить, господин Забродин. Теперь по результатам врачебного осмотра: госпожа Зотова, вы поправляетесь, продолжайте пить отвары, что дал вам этот молодой человек, рекомендациями Аглаи Борисовны не манкируйте. Через две недели зайдите к нам на прием. За сим разрешите откланяться.
На пороге, пропустив вперед Аглаю, доктор обернулся и произнес:
— Господин Забродин вы иногда захаживайте к нам, очень уж забавно вы рассуждаете о современной науке и особенно медицине.
«Ага, приходи повеселить, а то скучно» — подумал я, но вслух сказал:
— Непременно зайду, Александр Ионович. Вот только с делами немного разберусь, и сразу заскочу.
Когда медики ушли я обратил внимание на Дарью, которая с недоумением рассматривала оставленный доктором рисунок. Заметив, что я смотрю на неё, сказала:
— Я же ничего такого не думала и скалу эту видела один раз в юности, когда из Красноярска сюда с родителями ехала. Вот недавно вспомнила и нарисовала по памяти.
— Дарья Александровна, вы сильно— то над своими рисунками, да картинами не размышляйте. Как видите, так и рисуйте, рассуждения о смыслах вами нарисованного, оставьте тем, кто рисовать не умеет.
— Как это…?
— Знаете, кто-то из великих сказал: «Кто может, тот делает, а кто не может — рассуждает». Вы рисовать умеете и можете, значит и рисуйте. А большинство рисовать не умеет и не может, но рот то им не заткнешь. Вот и рассуждают. Но вы на них внимания не обращайте.
А сам подумал: «Начнешь размышлять, да рассуждать о смыслах, то не дай бог, ещё и до черного квадрата додумаешься. А оно нам надо?». Хотел было еще немного поговорить о пользе бессознательного самовыражения в искусстве, но вовремя заткнулся. Не фиг провоцировать женщину, а то вдруг вообразит себя творцом и начнет искать новые формы художественного изображения действительности, а там и до абстракционизма рукой подать. Нет уж, пусть рисует как умеет; у неё это неплохо получается, а модного художника я из неё сотворю, ну и подзаработаю немного. Начало то можно сказать положено.
— Дарья Александровна. Вы деньги приберите. Я вам обещал, что буду продавать ваши картины, вот выполняю.
— Но вы же говорили, что прибыль будем делить поровну, а вы всё мне отдаете.
— Должен вам сказать Дарья Александровна, что вы ничего не понимаете в торговых делах. Я свою долю уже получил и тут же вложил ее в рекламу своего товара. Товар в данном случае это ваши произведения. Доктор с помощницей повесят картинки у себя, что уже само собой будет способствовать вашей известности как художника, но ведь они ещё и молчать не будут. Про Аглаю не скажу, но доктор, пожалуй, уже сегодня похвастается в своем кругу. Поэтому ждите любопытных посетителей.
— И как же я их принимать то буду? — Испугалась Дарья.
Блин, а ведь верно, над этим я и не подумал. Домишко Зотовых ни под художественный салон, ни под мастерскую не подходит. И что делать? Я глянул на часы, пожалуй, к доктору успею, если потороплюсь.
— Не беспокойтесь Дарья Александровна! Я этот вопрос решу. Давайте-ка мне все ваши рисунки, а если кто к вам придет, то посылайте их в ювелирный салон Гуревича. Там они будут находиться и там пусть их покупают.
Заметив на полке ярко разукрашенных матрешок, вспомнил, что хотел подарить игрушку будущей ведунье, обратился к хозяйке:
— Дарья Александровна одну матрешку мне дайте.
Получив требуемое попрощался и, напялив на голову шляпу, пошел на выход.
Глава 9
Выскочив от Зотовых я резво зашагал к докторскому дому, в надежде застать его в кабинете. Проходя мимо хаты Дермидонта, я увидел самого хозяина, который вышел на улицу, но увидев меня, пулей метнулся назад и, захлопнув калитку, скрылся в доме. Это что! Выходит, отпустили Дерьку. Ладно, вечерком навестим утырка, побеседуем.
К доктору успел впритирку. Аглая Борисовна была на месте, но уже собиралась домой. Увидев меня она удивленно подняла брови, видимо собираясь спросить: за каким чертом я так поздно приперся, но я ее опередил.
— Прошу прощения Аглая Борисовна! Доктор у себя?
— Да. А в чем дело?
— Для него и для вас сущий пустяк, но для меня очень важно. Проводите меня к Александру Ионовичу.
— Хорошо, пройдемте.
Доктор встретил меня удивленной улыбкой.
— Господин Забродин это опять вы! Что еще что-то продать решили?
— Я с просьбой к вам Александр Ионович и к вам Аглая Борисовна.
— Вот как! И что за просьба?
— Вы когда повесите рисунки Зотовой, то возможно вас будут спрашивать, о художнике. Так вот я очень прошу Дарью Александровну не называть, а любопытствующих посылать к Гуревичу в ювелирный салон. Рисунки будут там, там же их можно будет купить.
— А что так?
— Совершенно не хочется, чтобы кто-то докучал госпоже Зотовой. Пусть она спокойно занимается любимым делом, а продавать ее творения будем я и Гуревич.
— Гм…. Резонно. Но как вы уговорите этого спесивого болвана Гуревича помогать вам?
— Я, Александр Ионович, умею очень убедительно некоторых людей уговаривать. Так вот сей господин в их число входит.
— Даже так…. — Доктор серьезно и внимательно посмотрел на меня и сказал. — Ну как Аглая Борисовна поможем юноше?
— Разумеется, Александр Ионович. Тем более он прав. Вдову беспокоить не стоит, она и так еле выкарабкалась.
— Благодарю вас Аглая Борисовна и вас Александр Ионович за доброту и понимание. Но мне пора. Дел много.
Дома сразу прошел к хозяевам, чтобы поговорить с дедом. Дед сидел за столом вместе с Никифором. Они пили чай и вели неспешный разговор. Я поздоровался, но от чая отказался, сказав деду, что хочу с ним поговорить, когда он освободится. Прошел в свою хибару. Парней не было. Наверное все еще Голубцова пасут.
Вспомнил о встрече с Хреновым. Если Дермидонта не повязали вместе с Гирей и Худым, то выходит, подельники его не сдали. А значит обо мне в
