работы я тебе позвоню ещё, решим, что дальше с тобой делать.
– Спасибо, – поблагодарил Глеб тетю Люду, и затем сказал, – Вы насчет меня особо не переживайте, у меня проект просто такой, в котором я должен выживать.
– Тоже мне придумали, проект, – возмутилась тетя Люда, – Кому только такое в голову взбрести могло.
Глеб ничего не ответил, так как человека, который это всё придумал, он знал лично, и звали его Григорий Петрович Челиков.
На улице было по-утреннему свежо, но яркое солнце, набиравшее в небе силу, уже предвещало дневную жару. Глеб и тетя Люда дошли до автобусной остановки, и стали ждать транспорт.
– И куда ты сейчас? – спросила тетя Люда.
– В цент поеду, – ответил Глеб, – Нужно сначала там кое-что отснять, а дальше по плану, работу буду искать.
– Ничего ты тут себе не найдешь, можешь даже и не искать, – ответила тетя Люда, – Тоже мне, работник нашелся, тут просто так тебе работу никто не даст, да ещё и без документов, и без итальянского, в общем, можешь даже не пытаться.
– Но, я всё равно попробую, – ответил Глеб, – Моя задача пробовать и снимать, собственно, в этом и суть моего путешествия.
Глебу было трудно объяснить тете Люде, далекой от телевизионной кухни, зачем он всё это делает. В отличие от него, этой женщине, здесь, в Италии, подобно, как и многим другим эмигрантам, пришлось не для проекта, а на самом деле, долгое время выживать наперекор многим трудностям, с которыми неизменно сталкивается человек приехавши без денег в чужую страну, и на этом фоне, Глеб со своей авантюрой выглядел, как сумасшедший.
– Не понимаю я ни тебя, ни твой проект, – сказала тетя Люда, – Ты, вот что, давай значит так, запиши название этой остановки, и вечером приезжай сюда, а днем, я тебе ещё позвоню, и узнаю, как у тебя дела, и вот ещё что…
Тетя Люда открыла кошелек, достала из него несколько монет, и затем, протянула их Глебу.
– Это тебе на билет, на автобус, – пояснила она, – Держи.
– Я не возьму, теть Люд, без обид, – ответил Глеб.
– Я тебе не возьму, – сказала женщина, и сунула деньги Глебу в боковой карман рюкзака.
Снова оказавшись на миланской площади, наш герой, по заданию редакции, снял несколько видео для «промо» программы «Extreme Trip», в которых, он поведал потенциальному зрителю о том, что путешествует в незнакомой ему стране – Италии, без денег, без друзей и знакомых, и без знания какого-либо языка. Завершив съемки, Глеб сел на ступеньки собора Девы Марии Нашете, чтобы в очередной раз собраться с мыслями и продумать план дальнейших действий, но, увы, не успел это сделать, так как в его кармане завибрировал мобильный телефон. Звонил абонент – Шеф.
Сделав глубокий выдох, Глеб собрался с силами, и поднес телефон к уху.
– Алло, здравствуйте Григорий Петрович, – немного растерянно произнес наш герой.
– Привет, – ответил Шеф, – Ну, что, как дела твои горемычные? Жив ещё?
– А как иначе, – ответил Глеб.
– Ты сейчас где? – деловито спросил Шеф.
– В Милане, в центре, – не менее деловито ответил Глеб.
– Где конкретно? – переспросил Григорий Петрович.
– На Миланской площади сейчас, снимаю тут, если честно, то не очень удобно говорить, занят я немного, – ответил Глеб.
– Ты же там вчера был, – сказал Шеф, – На миланской, на этой площади…
– Был, – ответил Глеб.
– Так какого хрена ты там торчишь до сих пор?! – вдруг рявкнул в телефонную трубку Григорий Петрович.
– Ваше задание снимаю, видео для «промо», – обиженно ответил Глеб, – Или его уже не нужно снимать?!
– Нужно, – строго ответил Шеф, а затем, после небольшой паузы, задумчиво произнес, – Ты там это, вот что…,.
Глеб застыл в ожидании, а Шеф, сделав ещё более внушительную паузу, через какое-то время продолжил:
– Ты там заработал что-нибудь? – спросил Григорий Петрович.
– Когда!? – удивился Глеб, – Утро же только.
– А вчера? – серьезным тоном спросил Григорий Петрович.
– Вчера, вечер был, – виновато ответил Глеб, уже понимая, к чему клонит его руководитель.
– Слушай, друг мой дорогой, – размеренно произнес Григорий Петрович, – Ты без малого, уже почти неделю в Италии путешествуешь, а материала, пока что, не то чтобы мало, его просто у тебя нет, ни единого приличного кадра, не одного яркого события, чувствую, такими темпами, мы с тобой даже на «промо» первой программы не скребем.
– Ну, почему же не скребем, наскребем, – возразил Глеб, и затем, зачем-то добавил, – Один вчерашний негр с голубями чего только стоит.
– Какой еще негр? – переспросил Григорий Петрович.
– Да, он и не негр толком, – ответил Глеб, – Марроканец вроде, или тунисец, но, тоже, черный, как ночь.
– Ты что расист? – серьезно спросил Григорий Петрович у своего подчиненного.
– Не в коем разе? – ответил Глеб, – Для меня все люди на земле равны, и ни одна раса, или нация, ничем не лучше другой. Одним словом, все хороши, отметились в истории, и мы – хитрожопые русские, писавшие доносы друг на друга при Сталине, и чопорные британцы, которые первые концлагеря изобрели, и макаронники эти, со своим фашистом Муссолини, да и у марокканцев, как и у остальных наций, если поискать, то тоже, думаю, темных страниц найдется.
– Найдется или не найдется, это мне не важно, – произнес Григорий Петрович, – А негров, неграми, в кадре, чтобы ты мне не называл. Понял!? Не хватало мне ещё обвинений в расизме. Тоже, придумал мне.
– А как их называть тогда? – спросил Глеб, – Марокканец, этот, он же не один тут такой ходит, рано или поздно ещё кто-нибудь подвернется под объектив камеры.
– Никак не называй тогда, – ответил Григорий Петрович.
– Ну, как это «никак» не называй, как-то их все-таки надо окрестить, – возразил Глеб, – Может чернокожими? Или, там, афроитальянцами?
– Ты что, с ума сошел!!! – возразил Григорий Петрович, – Никаких афроитальянцев. Тоже мне придумал.
– А как тогда? – снова поинтересовался Глеб.
– Называй, называй…, – растерянно произнес Григорий Петрович, – Называй их – сильнозагорелыми.
– Как?! – в недоумении переспросил Глеб.
– Ты что глухой? – ответил Григорий Петрович, и потом, значительно повысив голос, снова повторил, – Сильнозагорелыми называй.
– Ок, – сказал Глеб, – Как скажете, Григорий Петрович, сильнозагорелыми, так сильнозагорелыми.
– Да, так будет разумно, – рассудил вслух Григорий Петрович, – Так их один итальянский политик однажды окрестил, чтобы избежать упреков в дискриминации. Вот мы за ним с тобой и повторим.
– Не вопрос, – произнес Глеб, – Сильнозагорелые, так сильнозагорелые, но по мне, так хрен редьки не слаще. Ладно, пойду тогда дальше снимать, работы по горло…
На этой логической ноте, Глеб хотел было прервать свою мелодию рассказа, но Григорий Петрович не дал ему такой возможности:
– Успеешь ещё поснимать, – сказал Шеф, и затем спросил, – Вчера,
