ними в гостевую комнату на втором этаже, где сейчас размещались вещи мальчика.
Мы с Джейми остались одни. Он поднялся с дивана, прошел к шкафчику со спиртным и, плеснув на два пальца в стакан янтарной жидкости, которая пахла деревом и медом, протянул мне.
- Вот, выпейте-ка это. Немного, в сугубо медицинских целях.
Я послушно выпила предложенное. Бренди. В голове мягко зашумело, и я подумала, что страшно устала. Этот день с его радостями и страхами осушил меня просто до капельки. Джейми снова сел рядом, крутя в руках свой бокал, и я призналась:
- Джейми, как же я рада, что вы здесь.
Он улыбнулся и кивнул. И как я сначала подумала, что он некрасив? Огонь его внутренней силы, который сейчас озарял лицо изнутри, делал господина боевого мага похожим на статую античного героя.
- Я тоже рад, - кажется, Джейми смутился. Я прислонилась головой к его плечу и сказала:
- Кажется, я сейчас засну. Страшно устала.
- Спи, - негромко произнес Джейми. – Хочешь, отнесу тебя в комнату?
- Не надо, - пробормотала я. – Надо же, моя дочь заговорила, я должна петь и плясать, а сил нет…
- Спи, - мягко повторил Джейми, и я действительно провалилась в сон. Последним, что я почувствовала, было прикосновение его губ к моим волосам – легкое, очень нежное, тихое.
***
Джейми
- Мамочка… - всхлипнула Кира, и я понял, что представления не имею, как успокаивать маленьких плачущих девочек.
- С ней все в полном порядке, - заверил ее Азаэль. Кира сидела на полу рядом с диваном, держала Полину за руку и не сводила с матери глаз. Полина спала – крепко, спокойно, как человек, уставший после долгой работы. – Когда много впечатлений, бывает так, что человеческий мозг выключается. Она выспится и проснется.
- Это точно просто сон? – спросил Турген. Кажется, он примерил на себя роль орочьего принца Жуурдена, и она пришлась ему по душе. Турген сидел рядом с Кирой на полу, и было видно, что он никуда не уйдет. Если Кира решит спать на ковре, то он вытянется возле нее.
Кажется, мой воспитанник влюбился – той самой детской любовью, которая навсегда.
- Клянусь, - ответил Азаэль, и я поинтересовался:
- А она-то не станет драконом после того, как вас поцеловала?
Глаза у Киры расширились так, словно она превратилась в сову, а не в дракона. Некоторое время девочка молча смотрела на Азаэля, словно пыталась уместить информацию в своей душе, а потом спросила громким шепотом:
- Мама вас поцеловала?!
- Да, - кивнул Азаэль. – Это древний способ разрушения чар.
Кира дотронулась до груди, и я подумал, что она сейчас испытывает просто крайнюю степень недоумения. Мама кого-то поцеловала! В ее возрасте я тоже был бы удивлен.
- Извините, дядя Азаэль, - сказала Кира, - но лучше бы мама поцеловала дядю Джейми.
Некоторое время мы все смотрели друг на друга, а затем негромко рассмеялись, настолько славно и трогательно это было сказано. Мне сделалось неловко. Кира словно бы почувствовала эту неловкость, потому что объяснила:
- Дядю Джейми я дольше знаю. И он мне больше нравится.
Полина шевельнулась, вздохнула во сне. Мы замолчали. Кира гладила маму по руке, и в ее глазах поблескивали слезы.
- У вас есть поддержка с воздуха, Джейми, - улыбнулся Азаэль. – Но прекрасная дама и без того отвечает вам взаимностью.
Турген и Кира посмотрели на него с одинаковым изумленным выражением, а потом подпрыгнули, захлопали в ладоши и все тем же громким шепотом, чтобы не разбудить Полину, воскликнули:
- Здорово! Вот бы да!
- Это не для детских ушей разговоры, - хмуро сказал я, и Турген тотчас же возмутился:
- Почему это не для детских? Мы очень даже хотим такие разговоры! Потому что тетя Полина хорошая, она бы весь дом нам разрисовала, а потом мы бы блины пекли! И жили бы все вместе!
Кира закивала. Я редко смущался – какие уж тут могут быть смущения, когда частью моей работы было сбивать драконов над городами, а потом ходить по пепелищу и искать живых в разной степени обгорелости – но сейчас мне сделалось не по себе. Я ничего не имел против дружеских шуток, но в этот момент никто надо мной не подшучивал. Все были исключительно серьезно.
- Не знаю, как теперь, а в мои времена говорили, что истина рождается в устах ребенка, - заметил Азаэль. – Впрочем, давайте лучше поговорим про ужин.
Дети оживились. Я только сейчас заметил, что проголодался после всех сегодняшних приключений и, кажется, съел бы целого жареного поросенка. Мы отправились в столовую, где я вызвал ужин из ресторана, но, когда на столе возник огромный поднос с мясом под картофельной шубой, я внезапно понял, что не могу есть. Азаэль словно понял мое волнение, потому что негромко посоветовал:
- Побудьте с ней, если так вам будет спокойнее. А я присмотрю за детьми.
Я усмехнулся.
- Справитесь?
- Я же все-таки учитель, - ответил дракон. – А бывших учителей не бывает.
На всякий случай я все-таки наполнил тарелку мясом с картошкой, потом пошел в гостиную и сел в кресло. Полина по-прежнему спала. Ее лицо было расслабленным и умиротворенным, под глазами залегли тени, рука, подложенная под щеку, казалась невесомой.
Прекрасная дама и без того отвечает вам взаимностью… Эти слова наполняли меня тихой радостью. Если верить легендам о драконах, то они никогда не лгут и способны видеть правду, которую человек скрывает даже от самого себя. На душе было тихо, как на море, после того, как шторм миновал, облака унесло ветром, и в мире нет ничего, кроме закатного солнца и покоя.
Я пересел к Полине. Осторожно прикоснулся к ее руке и отпрянул – рука была ледяной и твердой, словно иномирянка превратилась в статую. Вспомнив первые правила магических манипуляций, я приоткрыл ее глаз – зрачок сделался крошечной точкой и не изменился даже тогда, когда я вбросил в Полину заклинание пробуждения.
- Азаэль! – позвал я, уже понимая, что мой громкий голос ее не разбудит. Мы можем хоть бить в колокола – Полина не проснется. – Можно вас на минутку?
Дракон вышел из столовой с салфеткой в руках; увидев нас, он нахмурился так, словно что-то понял.
- Осмотрите ее, - приказал я. – Дотроньтесь. Это уже не просто сон.
Азаэль послушно пожал руки Полины, провел
