— Прости меня. Это всё моя вина, Алина. Девочка моя, прости.
— Нет-нет, — я замотала головой и впилась в его губы, будто один поцелуй Марка мог стереть весь прожитый кошмар. — Ты не виноват. Это я глупо себя вела. Как тогда. А ты — самый лучший, — жадно потянула его за рубашку. — Возьми меня. Сейчас!
— Уверена? — выдохнул он мне в шею. — Ты ранена. Нужно хоть обработать…
О, я ещё никогда не была так уверена!
— Ещё как! — я села на сбитые колени и схватилась двумя руки за пояс на его джинсах. — Хочешь, я тебе покажу японское слово, которое знаю?
— Да.
— Хотя, нет. Подожди, — я осознала, что вся грязная и вряд ли привлекательная.
Вскочив с места, я рванула в ванну. Так быстро, насколько позволяли подкашивающиеся ноги и адски болевшее тело.
— Готовься, — обернулась я, прежде чем закрыть дверь.
Мылась я хоть и быстро, но тщательно. Скребла мочалкой всё тело и вылила на себя половину бутылки геля для душа. Малиновый, мой любимый. Заменив наконец этим ароматом тину, речную воду и запах лекарств, я практически не вытираясь, натянула на себя футболку Марка.
Душ не охладил меня. Напротив, распалил желание гораздо больше. Только полностью ощутив Марка, я смогу поверить, что всё и правда по-настоящему.
Стянув с подставки для заколок обруч с волчьими ушками.
Я надела его и вспушив насколько могла мокрые вьющиеся волосы, вышла из ванны.
Сперва испугалась, не увидев Марка, но потом заметила его боковым зрением, стоял рядом с дверью.
— Боялся отойти далеко, — пояснил он и, коснувшись моей щеки, притянул для поцелуя.
Выскользнув из его объятий, я облизнула губы.
— Сейчас ты узнаешь, что такое ахегао.
Я медленно опустилась на колени и сложив руки перед грудью как собачка, приоткрыла рот, чуть высунув язык. Затем скосила глаза и посмотрела вверх. В обсуждениях парни писали, что это возбуждает настолько, что мужчинам сносить башню. Хотела проверить, чушь или нет, ведь мне именно это и нужно. Чтоб Марку снесло самоконтроль и напряжение. Чтобы он взял меня. Сделал своей снова. Уничтожил прикосновениями всю мерзость пальцев Поля с моей кожи.
Всё же, в интернетах иногда пишут правду. Марк потерял самоконтроль. Подхватил на руки и впился в губы поцелуем. С жадностью, голодом и каким-то отчаянием. Даже если бы я хотела отстраниться, ничего не вышло бы. Пальцы оборотня путались в волосах и крепко удерживали меня, мешая отстраниться.
Резко повернувшись, он собирался вжать меня в стену, но в последний момент вспомнил о ранах. Я услышала удар кулаком по стене. Болезненного касания не случилось.
Марк приоткрыл мерцающие красным глаза и прижался лбом к моему лбу. Медленно спустил меня так, чтобы я скользила по его груди, пока не коснулась пола, а после его пальцы погладили по внутренней стороне бедра и, не спрашивая, вошли в меня.
Я вскрикнула от неожиданности и наслаждения. Зацарапала ткань его дурацкой рубашки на спине.
Ноги почти сразу начали подрагивать. Я изогнулась, навстречу его пальцам, чуть шевеля бёдрами в такт. Волнующая почти болезненная волна медленно распространялась по низу живота, стекая к ногам будто сладкий тягучий мёд. Хотелось быстрее, большего.
Но когда сладкая тяжесть достигла пика, Марк убрал руку, и я застонала. От разочарования и болезненного нетерпения. Мало. Хочу ещё. Поль слишком часто говорил про несколько оргазмов. Прижалась тазом к его паху, прося и даже требуя продолжения.
Марк поцеловал меня, лишая возможности дышать. Положил ладони на грудь, приподнимая и немного сдавливая. После тяжело выдохнул и, будто пытаясь вернуться в осознанность, мотнул головой, а затем резко присел.
Я охнула от неожиданности и отклонилась назад, упираясь в стену лопатками. Сейчас я уже не чувствовала боли. Горячая ладонь массировала то одну, то другую грудь. Вторая рука притягивала к себе, поглаживая бёдра, а то, что Марк делал языком, заставляло комнату кружиться и мерцать золотистыми искрами. Вторая волна настигла быстрее первой и выбила из меня протяжный стон. Ноги не слушались, и я упала бы, если бы Марк не подхватил меня.
Не помню, как я оказалась на кровати. Мой волк уложил меня на живот одной рукой, а второй подложил под таз подушку. Плохо соображая, я обернулась и получила желанный поцелуй. Сладкий и горячий. С жадностью ответила ему. Почувствовала, как его ладонь вновь легла на грудь, дразняще поглаживая большим пальцем через тонкую ткань футболки, а потом он толкнул меня, наполняя и забирая себе долгий стон.
Но мне не хотелось сейчас медленных чувств. Приподнявшись на локте, я обхватила шею Марка рукой, притягивая к себе:
— Мне мало. Сейчас. Хочу сильно. Мне нужен ты!
Это пробило какую-то преграду в нашем с ним самоконтроле. Марк размышлял секунду, а после вжал меня в кровать.
Движения сильные, напористые, даже грубые. Он навалился, прикусывая шею, тут же отпустил и сжал волосы. Я не чувствовала боли, то ли благодаря футболке, то ли из-за возбуждения. Наши пальцы сплетись так крепко, словно один вот-вот упадёт в пропасть, а второй должен удержать его. Но мы падали вместе.
Каждый поцелуй, укус, прикосновение и толчок выбивали из памяти время, проведённое с Полом. Кровать стучала о стену. Хорошо, что сделана на совесть и крепкая, иначе мы бы её сломали, сегодня точно. Как же хорошо. Не помню, чтобы так было в реальности.
Вскрикнув, я прикрыла глаза и вдруг испугалась. А что если всё мираж и… Марк будто почувствовал это и, прижав к себе, перевернулся на спину, разворачивая меня лицом. Не мираж. Настоящий!
— Это же ты?! — я, выбирая темп. — Ты, Марк?! Скажи мне. Скажи!
Мне нужно было услышать ответ.
— Yes. Oui, — он повторял в такт. — Ja. Si. Hai.
О, блин!
Меня накрыло волной головокружения и невероятной лёгкости. Эти слова швырнули меня на самый пик удовольствия. Выгнувшись, я закричала, чувствуя, как по телу проносятся электрические волны удовольствия.
— Я твоя! Марк, только твоя!
Он сел, прижимая меня к груди и поглаживая волосы. Мы оба учились дышать заново. Было так хорошо, словно никакого похищения не случалось. Или оно стало неважным. Как минимум в моменте.
— А я твой, — прошептал на ухо. — Никому и пальцем не позволю прикоснуться. Люблю тебя. Моя.
Я улыбнулась, а после прижала своё запястье к носу и вдохнула.
— Наконец-то, — вытянула руку. — Узнаешь запах?
— Ещё в ванной. Ты специально это сделала, да? — он ухмыльнулся и уронил нас на подушки. — Чтобы обвинять, что я с тобой груб и раны не берегу. Впрочем, выходить из ванны в таком виде, да ещё и с ободком было ошибкой.
— Дурачок ты, хоть и князь, — я легла ему на плечо и прижалась щекой к груди. — Я пахну не малиной, а тобой.
