Так я говорю? — спрашивала Маша сына.
— Так, — как можно солиднее отвечал Алексей ломким меняющимся голосом: дети взрослели и с ними у Маши появлялись новые проблемы.
Степан Федорович, несмотря на огромное желание помочь жене, проводил все время на учебном пункте. Там тоже шла напряженная работа: выезд на границу, знакомство с участком, с постами на вышках и на земле, с системой связи, с методами несения службы. Надо было все это не только показать молодым солдатам, но и рассказать об этом просто и убедительно.
Виктор Косых и Василий Гладышев познакомились
еще за праздничным столом, один рассказывал о Москве, другой о Киеве, правда, Виктор уступал своему новому другу в красноречии. Василий отнес это за счет скромности человека, за счет необычности обстановки. А потом парень совсем замкнулся, и Василию с трудом удавалось его разговорить даже в курилке. Когда начались специальные занятия, Василий увидел: Виктор боится высоты. Новобранцев заставляли по очереди подниматься на наблюдательную вышку и спускаться на землю. Косых старался быть последним и часто останавливался на полпути: пока залезешь на одну площадку, на другую, остальные солдаты уже успеют побывать на самом верху вышки и начинают спускаться. Уступит, им дорогу, а за ними и сам двинется вниз, так и не побывав наверху. Один раз так сделал, думал, никто не заметил, второй раз. На следующий день Василий Гладышев подошел к нему, спросил тихо:
— Боишься на вышку подниматься?
— Ты что? — вопросом на вопрос ответил Виктор.
— Ты не темни, я все видел. Или боишься или сачкуешь.
— Не сачкую, — ответил Виктор, стыдливо опустив глаза.
— Тогда чего скрываешь? Боязнь можно преодолеть, а вот с трусостью бороться труднее.
Виктор долго молчал, потом пообещал:
— Я переборю себя, Васек. Даю слово, только не говори никому, пожалуйста.
Через несколько дней Виктор поднимался на вышку, не чувствуя боязни.
— Вот видишь, все человек может, если сильно захочет, — сказал Василий и похлопал друга по плечу.
Когда Степан Федорович Шкред узнал об этой истории, он еще больше заторопился с оборудованием пограничной полосы. «Хорошо бы всю ее сделать из металлических труб — это долговечно и красиво, правда, краску весной придется доставать, но что делать: краска и для обычных сооружений нужна». С этими мыслями пришел Степан Федорович к председателю соседнего колхоза Петру Ивановичу Шевченко, человеку современному и предприимчивому. В начале шестидесятых годов он, двадцатилетний, возглавил разоренный войной колхоз. В казне тогда и рубля не было. Сейчас хозяйство насчитывает миллионные прибыли, выстроены собственные заводы: консервный — для переработки овощей и фруктов, деревообделочный — для обработки леса, необходимого не только своему, но и соседним хозяйствам, ведущим интенсивное строительство. И в своем колхозе «Пограничный» Петр Иванович выстроил столько, что приезжие завидуют: новый поселок с удобными для сельских мест домами с подсобными помещениями, участками для сада и огорода. Дом культуры с огромным зрительным залом, где дают концерты приезжие артисты; школа, детский сад, больница, новое здание правления. Крепко, устойчиво хозяйство Шевченко. Никакие дожди и морозы не мешают ему собирать высокие урожаи зерна, кукурузы, яблок, груш, лука, редиса, огурцов и помидоров. Научились агрономы понимать землю, ухаживать за ней. И она платит им сторицей. Бывает, что в горячую пору сбора урожая обращается Петр Иванович к пограничникам за помощью: или шоферов не хватает на комбайны или сено косить некому. Правда, случается такое в исключительных случаях, но они старались жить, как хорошие соседи: в трудную минуту помогали друг другу. Вот и сейчас, думая о том, где достать материалы для строительства полосы препятствий, Степан Федорович вспомнил о Шевченко, с которым по приезде познакомил его начальник отряда Макаров. Уже тогда между ними возникла взаимная симпатия, потом не раз встречались они на районных партийных активах и совещаниях, перебрасывались приветствиями, приглашали друг друга в гости.
Степан Федорович шел к Шевченко не без внутреннего волнения: «А вдруг откажет? У него и своих забот много. Тогда надеяться не на кого. Пиши — пропало дело!»
Петр Иванович сидел в глубине огромного, обшитого деревом кабинета, обставленного современной мебелью, и довольно эмоционально разговаривал по телефону:
— Ты что же думаешь, так у тебя пройдет?! — отчитывал он какого-то нерадивого бригадира. — Свои копеечки, небось, считаешь, а тут сотнями колхозных рублей пахнет. — Он не хотел слушать возражения и настаивал на своем. Мельком взглянув на вошедшего, прикрыл трубку рукой и сказал Шкреду: — Проходи, Степан Федорович, садись. Я сейчас.
Степан Федорович прошел к длинному столу, сел на один из стульев, в ряд стоящих вдоль стены, и посмотрел на Шевченко, меньше всего похожего сейчас на председателя колхоза. Элегантный, строгий костюм темно-серого цвета, безукоризненно белая накрахмаленная рубашка, модный галстук с редкой расцветкой, так гармонирующей с пиджаком, седые волосы и живые серые глаза. «Скорей ученый, чем практик», — подумал Степан Федорович и спросил:
— Вы куда-нибудь собрались? Такой у вас торжественный вид.
— Да вот надо лететь во Владивосток защищать кандидатскую.
Шкред встал от неожиданности, подошел к столу, протянул руку.
— Поздравляю, Петр Иванович, от души поздравляю: приятная неожиданность.
— Это для вас неожиданность. А я пять лет собираюсь, да вот все никак: то у меня нет времени, то у руководителя, а тут уж решил: ехать надо! — Он взял стул, поставил перед Шкредом и сел напротив, пытливо всматриваясь в гостя.
— А ты, собственно, с чем пожаловал? — наконец спросил он.
— Трубы у вас металлические есть? — напрямик спросил Шкред.
— У нас все есть, — живо ответил Петр Иванович. — Сколько тебе?
— Да сколько не жалко, — ответил Шкред.
— Что за разговор, Степан Федорович? — уже серьезно сказал Петр Иванович, — я не узнаю тебя. Да мне для пограничников ничего не жалко, сам знаешь, только товар больно дефицитный, он и колхозу позарез нужен.
— Значит, не дашь? — помрачнел Шкред.
— Я так не сказал! — мягко возразил Петр Иванович.
— А сколько можешь дать? — Шкред встал, протянул руку и, найдя горячую мягкую ладонь Шевченко, прикрыл ее своей второй рукой. — Когда можно прислать машину за трубами?
— Да хоть завтра, — улыбаясь, сказал Петр Иванович, — только я хотел попросить у тебя, совсем было из головы вылетело, пропустите в зону коров наших попастись.
— Добро, я попрошу Николая Ивановича, чтобы пастухам выписали пропуска и проводили к зоне, — тоже улыбнулся Степан Федорович. — Ну, бывайте здоровы! И возвращайтесь остепененным!
— Да уж постараюсь! — приветливо махнул ему рукой Петр Иванович.
8
Полосу строили, как говорят, всем миром: солдаты, сержанты, офицеры и даже их дети. Это был общий праздничный труд, когда дело спорится и от этого у
