настолько глубоко модернизированный в сравнении с его ранней версией, именовавшейся ДБ-3Ф, что стал, по сути, новой машиной. Избавившейся от целого ряда таких недостатков, как высокую неустойчивость в полёте по всем трём осям, отсутствие глушителей-пламегасителей. Резко подняли надёжность двигателей М-88, снизили длину разбега, увеличили на километр потолок полёта и на 15 километров в час — максимальную скорость. Самолёт так и остался довольно сложным в управлении и ограниченно годным для дальней авиации (особенно из-за единственного пилота в составе экипажа, что превращало полёты на максимальную дальность в адский труд), но повышение надёжности техники не могло не радовать.
Штаб дивизии по настоянию Сталина перенесли в Москву, освободив для этого часть здания Академии имени Жуковского. Причём, распоряжение об этом отдал не Председатель ГКО, а начальник Главного управления тыла РККА генерал-лейтенант Хрулёв, и выполнен приказ Андрея Васильевича о выселении прежних «жильцов» был в течение суток. Разумеется, за ним стоял товарищ Сталин, при Голованове звонивший Хрулёву о необходимости найти самое удобное место для штаба дивизии, но свежеиспечённого генерал-майора просто поразило, насколько быстро оказалось исполнено распоряжение Вождя.
Тем не менее, весь комплекс Академии 3-я авиадивизия не получила. Часть их осталась за некими «курсами повышения лётного состава», которыми командовал… старый знакомый Александра Евгеньевича, дважды Герой Советского Союза Яков Владимирович Смушкевич. Эти совершенно невнятные курсы, по мнению Голованова, были просто немыслимым понижением для Смушкевича, ещё недавно занимавшего должность генерала-инспектора ВВС.
Но пришедший проведать соседа прославленный лётчик-истребитель обиженным не выглядел. Наоборот, был полон энтузиазма, глаза светились азартом как у человека, который обрёл цель жизни.
Да, до командира дальнебомбардировочной авиации доходили слухи, что Смушкевичу сделали сложнейшую операцию, заменив раздробленный в авиапроисшествии бедренный сустав протезом. Да так удачно, что даже лёгкой хромоты не осталось. При встрече выяснилось, что Яков Владимирович вот-вот станет отцом (история погибшей единственной дочери Смушкевича в своё время потрясла Голованова). Да только, как оказалось, причиной душевного подъёма «соседа» были не только эти радостные события, а то ДЕЛО, которым он теперь занимался. Какое именно — Смушкевич пока не раскрыл, но пообещал:
— Вот получите соответствующие разрешения и увидите собственными глазами.
За получением разрешения на посещение тщательно охраняемой чекистами территории «Курсов» дело не затянулось. Мало того, от командующего ВВС пришло распоряжение в кратчайшие сроки «пропустить» через них все новые экипажи, прибывающие в качестве пополнения и принимающие самолёты, перегоняемые с заводов. Тех самых, что были оборудованы новейшей аппаратурой, столь облегчающей боевую работу. И на душе Голованова становилось легче, когда он узнал, что значительная часть этой аппаратуры предназначалась именно для полётов в сложных метеоусловиях. История замкнула круг: именно Александр Евгеньевич в своё время обратился к Смушкевичу с предложением обязательно обучать лётчиков бомбардировочной авиации пилотированию в таких условиях (а Смушкевич настоял на том, чтобы Голованов написал об этом Сталину), и вот теперь ведомство Якова Владимировича будет повышать квалификацию лётчиков из соединения Голованова в данном направлении.
— Но, насколько мне известно, не существует учебных модификаций Ил-4 со сдвоенным управлением.
— Вот «полетаете» на моей технике самостоятельно, и поймёте, что такая модификация и не нужна, чтобы «прогнать» пилота через самые сложные ситуации, — только улыбнулся на это замечание генерал-лейтенант.
Техника, на которой обучали пилотов у Смушкевича, просто поразила командира дивизии. Это была модель пилотской кабины того же самого Ил-4, но… с нарисованными на нескольких плоских панелях-экранах, имитациями вида сквозь стёкла кабины. Изображение, включая нарисованные приборы, реагировало на движения штурвала, педали и рукоятки управления тягой двигателей. Не хватало лишь ощущений ускорений, испытываемых при совершении манёвров.
— Плохая посадка! — покачал головой Смушкевич, наблюдавший за первым «полётом» комдива на тренажёре. — Большая вероятность того, что придётся ремонтировать стойку шасси.
— Не выспался сегодня, — попытался оправдаться тот.
— Знаете, что? — посерьёзнел бывший генерал-инспектор. — Может быть, мне за это дадут по шапке, но предупредить вас я просто обязан. Меньше, чем через три года, из-за всех этих ваших хронических недосыпов у вас должны возникнуть очень серьёзные проблемы со здоровьем: появятся спазмы в организме, которые будут вызывать остановку дыхания и перебои в работе сердца. Если хотите летать на самом деле, а не как я, только на тренажёрах, мой вам совет: старайтесь высыпаться. Скоро, очень скоро у нас появится такая техника, к которой вас с такими симптомами и близко не подпустят.
Фрагмент 16
31
— Кто такой этот Шульце?
— Один из доверенных людей адмирала Канариса. Полковник, начал служить в разведке ещё в Империалистическую. Уже тогда отличился в рейде по тылам русской армии, получил за него крест и был переведён в штаб, где занимался анализом разведданных. При сокращении рейхсвера отправлен в отставку, но вернулся в армию, когда мы организовали совместные с немцами школы «Кама», «Липецк» и «Томка». Как специалист по России. С тех пор занимается анализом нашей боевой техники, — кратко доложил Берия.
— У контрразведки Российской Федерации на него много информации?
— Я запросил, но ответ был — ничем особым не отличился, ушёл в отставку по состоянию здоровья в 1944 году, мирно жил в Западной Германии до середины 1950-х.
— Значит, происходящие изменения уже затронули его… И не только его, если судить по той миссии, с которой он прибыл в штаб окружённой группировки Гудериана.
Совершенно верно! Основные силы «быстроногого Гейнца», прорвавшиеся к Брянску и Орлу, увлеклись штурмом этих важнейших городов, совершенно не подозревая, что все радиограммы, даже закодированные наинадёжнейшими шифрами, легко читаются оборудованием потомков и ложатся на стол советских военачальников даже раньше, чем их расшифруют немецкие шифровальщики. А потому для Танковой группы Гудериана стал совершенно неожиданным фланговый удар Курского фронта во главе с генералом Ватутиным, на котором сосредоточились мощные танковые и артиллерийские группировки. В результате красноармейцы этого и Брянского фронтов соединились в районе Локтя, заперев остатки Второй Танковой группы в окрестностях занятого немцами после тяжёлых боёв Орла.
Несколько попыток прорыва кольца окружения (в том числе, возглавленных лично Гудерианом) оказались безрезультатными. Сам командующий Танковой группой получил в бою ранение средней тяжести и по приказу Гитлера был эвакуирован самолётом. Тем самым лёгким штабным «Шторьхом», на котором в «котёл» и прилетел оберст Штольц.
Но прилетел не командовать Танковой группой, поскольку её возглавил командующий 24-м моторизованным корпусом генерал фон Швеппенбург. Прилетел, чтобы выступить парламентёром на переговорах о прекращении огня и почётной капитуляции окружённой группировки, практически лишившейся бронетехники в попытках прошибить лбом бетонную стену окружения.
С начала войны это было третье окружение германских войск. Первое — западнее Киева, где Рокоссовский расколотил танки Клейста, второе под Сольцами, где был уничтожен моторизованный корпус Группы Армий «Север», направленный на захват Новгорода. А теперь в «котёл» угодили сразу два корпуса «ударного кулака» Группы Армий «Центр». Но в двух предыдущих случаях Гитлер категорически запрещал сдачу в плен окруженцев. А тут для переговоров об этом прислал уполномоченного представителя. И приказ фон Швеппенбургу во всём содействовать миссии какого-то штабного оберста…
Необычным было то, что парламентёры направились не к войскам Курского фронта, держащего «пуповину», отделяющую окружённых от своих, а на северо-восток, в сторону Мценска. При этом полковник Шульце, возглавляющий группу парламентёров, потребовал для проведения переговоров не только трёхдневное прекращение огня, но и обязательное присутствие на них представителя центрального аппарата НКВД в чине не ниже майора госбезопасности, намекнув на то, что он уполномочен сделать тому некое дополнительное предложение.
— Остаётся только похвалить Гитлера за столь хитроумный ход, — улыбнулся в усы Сталин.
— Какой ход? — не понял нарком внутренних дел.
— Кажется, Лаврентий, ты слишком заработался, и поэтому стал медленно соображать. Не ты ли мне докладывал после ликвидации котла под Сольцами о том, что твой Судоплатов встречался в ресторане с болгарским послом Стаменовым по его просьбе. И тот сообщил Судоплатову, что в Болгарии некие германские предприниматели вели разговоры с неким чином из министерства иностранных дел о посредничестве с представителем нашего посольства в неофициальных переговорах. Незадолго до этого Коллонтай прислала сообщение о встречах в Стокгольме работника МИД Германии Питера Кляйста с местным бизнесменом Эдгаром Клаусом,
