хватало. Малолетних француженок подписывать на съемки в порнухе — себе дороже, не дай бог настучат. А вот туристок из других стран — милое дело. Главное, успеть ее окучить за ту пару недель, что приезжая девочка проводит на Лазурном берегу, а потом она уезжает, «ах, ох, прощай навсегда», и он безбоязненно запускает в дело кадры с нею. Риск минимальный. А с Шарлин видимо, схема дала сбой. Девочка или сама дотумкала, что влипла в грязную историю, и пошла на попятный, или родители что-то почуяли, и она призналась в этом Филиппу, вот и пришлось ее устранять.
И понятно, что в доле также и тот самый владелец компьютерного кафе с арабскими корнями, как бишь его, Салих Шакур. Про него, конечно, в газетах самые крохи, только то, что в его машине найден был телефон пропавшей девочки. Я думаю, что его даже не задерживали, разве только стукнули пару раз в область печени в процессе колки, если уж во французской полиции все так же, как в нашей. Но таких совпадений не бывает: познакомилась с Филиппом девочка в компьютерном кафе, телефон ее обнаруживается у хозяина данного кафе, и плюс — хозяин компьютерного кафе по определению идеально вкладывается в схему синдиката по распространению в Интернете детской порнографии. Значит, хозяин заприметил девочку, навел на нее месье Филиппа, обеспечил знакомство, может быть, еще и технически обеспечивал съемку и пристраивал ее результаты на сайт. И фактически вышел сухим из воды. Неужели даже его кафе не прикрыли?
Муж мой тем временем думал совеем о другом.
— Как они быстро вскрытие устроили, — вслух рассуждал он. — Труп-то нашли во второй половине дня, после обеда. У нас бы только сегодня к вечеру раскачались, а они еще вчера подсуетились, вскрыли, опознали и даже успели в газеты слить. Круглосуточно они, что ли, работают?
— Дело резонансное; если бы у нас пропала иностранка несовершеннолетняя, ты бы тоже круглосуточно работал, — резонно заметил Горчаков.
— Может быть, может быть. Ну что, вопросы еще есть? Или все ясно, и поедем уже в Монако?
— Поехали, — решительно сказала Регина, помахала кредитной карточкой официанту, чтобы тот принес счет за кофе, а пока тот подсчитывал, на сколько мы напили, сгребла все изученные нами газеты, скомкала их и бросила в художественно оформленную урну.
Горчаков тихонько запел:
— «Отречемся от ста-рого ми-ира, отряхнем его прах с наших ног…»
Лена дернула его за руку, и он замолк.
А я даже рта не успела открыть, а извлекать мятые газеты из помойки на глазах у всей Ниццы было стыдно. Но мой муж все понял, и по пути к машине забежал в «газеты журналы» и во второй раз купил тот же набор сегодняшней прессы. Одни расходы. Какой все-таки дорогой город — Ницца…
10
Прибыв в Монако, мы узнали, что высокий уровень общественного порядка и безопасности в этом государстве во многом определяется тем, что на каждые шестьдесят жителей страны приходится один полицейский. В высокий уровень верилось, на улицах было спокойно и чисто, лица жителей Монако впечатляли гладкостью и безмятежностью.
Мы оставили машину в подземном паркинге и выбрались на улицу. Пешеходов, кроме нас, практически не было. Ветер бушевал такой, что сдувало с ног. Укладка моя кончилась в ту же минуту, как я высунула нос из паркинга. Обидно. Регина предусмотрительно взяла с собой шелковый платок и повязала голову, как крестьянка на сенокосе. Ей очень шло.
По улицам ездили такие машины, что у наших мужчин просто ум зашел за разум. Горчаков начал было считать проносившиеся мимо «феррари» и «мазерати», но на пятой минуте сбился со счета.
— Ты попробуй считать «фиаты», — негромко посоветовал ему Сашка.
— И сколько я их насчитаю? — фыркнул Лешка. — За день-то хоть один проедет?
— Вот в этом-то и будет прикол.
Регина подхватила Лену, и они умчались вперед, в какой-то бутик. Ленка сегодня вышла в свет в новой юбке, с новой сумкой и в Регинином кардигане. Характерно, что Горчаков даже не заметил, что на жене надето, и спроси его сейчас, если вдруг она, тьфу-тьфу, потеряется, он даже приблизительно описать не сможет. Медленно идя вдоль усаженных цветами поребриков, я вспомнила, что наш отрицательный герой, интернациональный жиголо с уголовным прошлым, вслух мечтал о квартире в Монако. По версии его богатой покровительницы, чтобы жить поближе к казино. Интересно, сколько же ему надо на покупку предметов первой необходимости? Не ради этого ли он, не щадя себя, карячился в порнонидустрии? Судя по тому, что мой муж двинулся к первой же увиденной им витрине агентства недвижимости, где были вывешены фотографии объектов на продажу и в аренду с краткими характеристиками, он вспомнил о том же.
— Момент, — бросил он нам. — Я только гляну, какие предложения…
Мы с Горчаковым остались на тротуаре.
— Предложения, значит, глянет… Может, я чего не знаю про вашу семью? — задумчиво проговорил Горчаков, кивая на мелкие снимки вилл и апартаментов, с крупными черными цифрами: 4 800 000, 6 500 000, 12 000 000. — Вот что это за цена — двенадцать миллионов? Это в евро, что ли?
— Ну, не в рублях же.
— Да ладно! Это за все Монако, что ли, оптом, с казино и ресторанами? — не унимался Горчаков, — Нет таких цен. И ваш интерес к недвижимости за границей меня настораживает. Колись, Швецова, может, ты взятку крупную хапнула?
— За что? Отмазала от мелкого хулиганства принца Монакского?
— Ну, или Стеценко по ночам в морге левые трупы кромсает…
— Леша, ни в морге, ни в прокуратуре на квартирку в Монако не заработаешь. Это надо не принца отмазать от уголовной ответственности, а родиться в королевской семье. На худой конец, в побочной ветви.
— А что, запросто. Может, ты у нас наследница какого-нибудь дворянского рода. Предки твои в семнадцатом рванули на Лазурный берег с мешком награбленных у народа ценностей… А?
— А я, скрывая дворянское происхождение, внедрилась в правоохранительные органы с подрывной целью? Успокойся, Леша, я из крестьян.
— Ага. Рафинированные такие крестьяне…
Подошел мой муж с горящими глазами.
— Не слабо, да? Квартира в Монако, сорок два квадратных метра. Практически хрущевка. Как вы думаете, сколько стоит?
Горчаков напрягся.
— Что, неужто двенадцать миллионов?
— Ну, не совсем. Но такого даже я не предполагал: миллион восемьсот.
— Скока-скока?! — Горчаков поперхнулся. — Это ж сколько за метр?!
— Около сорока трех тысяч евро, — любезно сообщил мой муж, но Горчаков не поверил и, подобрав прутик, на газоне произвел необходимые расчеты.
— Да, правда. Точнее — сорок две
