Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Хотя внешне дедушка казался суровым, у него был мягкий нрав, и он был своего рода наставником для молодых людей под его командованием. Однако, как я помнил из детства, нужно было глубоко копнуть, чтобы увидеть, что он кроткий человек. Он был опытным боксером и в начале 1930-х годов стал чемпионом Имперской боксерской ассоциации среди борцов полутяжелого веса. В то время вооруженные силы Британской империи все еще были могущественными. Боксерские матчи проходили на борту линкоров (в случае Эдварда это был матч между суднами «Ревендж» и «Худ») или в портах, например в Портсмуте или Мальте. Финальные соревнования между представителями разных видов вооруженных сил проводились на стадионе в Хай-Холборн.
В вырезке из газеты 1931 года говорится о его победе над Кеннеди в категории боксеров полутяжелого веса: «Кеннеди не скрывал попыток одержать победу с помощью нокаута, однако во втором раунде он был шокирован тем, что Альбертс уложил его на ринг. Последний раунд был захватывающим. Альбертс повалил Кеннеди пять раз в безумной схватке ближе к концу раунда. Альбертс сам дважды был уложен на ринг, но сделал достаточно, чтобы уверенно одержать победу».
Эдвард обучился подводному плаванию и во время Второй мировой войны, когда в британское судно «Королева Елизавета» попала итальянская торпеда в Александрийской гавани, погрузился в мутную воду в традиционном водолазном шлеме и свинцовых ботинках, чтобы залатать брешь в корпусе. За эти подвиги его дважды упоминали в депешах, и ему чудом удалось избежать смерти на тонущем корабле, в отличие от некоторых товарищей.
Однако служба мужа на флоте отрицательно сказалась на бабушке Кэтрин. Когда Эдварду было за 30, он почти всегда был в море. Их старшая дочь, моя тетя Джорджина, не видела отца до трех лет, а когда они наконец встретились, была явно зла и расстроена, что внимание матери теперь было сосредоточено не на ней одной. Кэтрин осталась одна с Джорджиной и вторым ребенком, которого тоже звали Эдвард. Как и многие другие женщины в военное время, бабушка воспитывала детей в одиночку и кормила их в основном пайками. У всех были опасения, что Германия вторгнется в Британию, поэтому дед оставил жене револьвер и сказал, что если нацисты придут, то ей придется застрелить сначала детей, а потом себя. Портсмут был главной целью люфтваффе[32], и необходимость постоянно спускаться в бомбоубежище в саду только добавляла беспокойства.
Несмотря на бомбардировщики над Портсмутом и мини-субмарины в Средиземном море, вся семья пережила войну. Эдвард вернулся домой и стал инструктором в артиллерийской школе (несомненно, там он всем рассказывал истории о войне). Как и для многих пар в то время, долгожданное воссоединение не было счастливым. Джорджина была сложным ребенком и всегда вставала между бабушкой и дедушкой, обостряя напряжение. В подростковом возрасте у тети возникла паранойя: ей казалось, что все на автобусной остановке смотрят на нее. У нее также появились параноидальные идеи о своей семье: она обвиняла родителей в том, что они подглядывают за ней в спальне и, как ни странно, портят носовые накладки ее очков.
Моя мать и ее младшая сестра родились вскоре после войны, и, вероятно, четверо детей и усугубляющиеся проблемы Джорджины испортили бабушке нервы. Семья разделилась: Эдвард регулярно брал других детей на велосипедные или пешие прогулки вдоль берега моря, в то время как Кэтрин оставалась дома с Джорджиной, которая терпеть не могла проводить время с братом и сестрами.
Я лишь недавно услышал полную версию этой истории, и, как вы можете себе представить, у меня до сих пор выступают слезы на глазах, когда рассказываю ее. Хотя у Джорджины были проблемы, со стороны их семья казалась нормальной и уважаемой. Моя мама помнит, как в детстве пыталась сохранить мир в семье, причем не только между родителями, но также между Джорджиной и другими детьми.
Дядя Эдвард позднее покинул Портсмут и стал журналистом газеты Manchester Guardian, но Джорджина осталась дома и выучилась на секретаря. Она стала встречаться с Чарли, который тоже служил в Королевском флоте. Таким образом, она обрекла себя на постоянную разлуку и одиночество. Представители моей профессии считают, что дети иногда бессознательно повторяют жизненный выбор и ошибки родителей. Относилось ли это к Джорджине?
Поженившись, Джорджина и Чарли уехали на Мальту, где была база Королевского флота. Вскоре после свадьбы муж тети снова ушел в море, и их первая дочь Луиза родилась на Мальте. Девочка страдала коликами и постоянно плакала, и Джорджине никто с ней не помогал (патронажа тогда не существовало). Тетя не справлялась. В отчаянии она написала Чарли, что ее «уже не будет», когда он вернется. Во флоте стало известно об этих проблемах, и было решено, что это не пойдет на пользу моральному духу на борту, поэтому Чарли отправили на базу недалеко от Портсмута. Чарли и Джорджина поселились в квартире неподалеку от родительского дома, прямо за углом отеля Квинс в районе Саутси.
Хотя Чарли вернулся в Портсмут и был рядом с ней, Джорджина все равно не справлялась с материнством. Луиза была беспокойным ребенком и часто плакала. Несмотря на это, моя мама помнила, как держала на руках пятимесячную племянницу, брала ее на долгие прогулки в коляске и безмерно гордилась сестрой.
Однако психическое состояние Джорджины ухудшилось, паранойя усугубилась, и у нее появились бредовые идеи о том, что другие люди наблюдают за ней и хотят причинить вред. Уверенная, что чем-то заражена, Джорджина натирала себя чистящим порошком в ванне. У нее постепенно развивался послеродовой психоз, но в то время это состояние было малоизучено. При поддержке других людей она продолжала воспитывать своего ребенка.
Некоторое время спустя, когда моей матери было около 14, к ним домой пришел Чарли. Мама вошла в комнату и удивилась, увидев, что отец сидит, опустив голову на руки. Он был опустошен тем, что сообщил ему Чарли.
Эдварду, вероятно, было трудно описать дочери, что произошло между ее старшей сестрой и племянницей. Он объяснил, что Джорджина убила своего ребенка и была арестована. Мама была поражена этой новостью, и она помнит, как отец отвел ее в местный полицейский участок. Когда Эдвард вошел в камеру к Джорджине, моей матери пришлось ждать снаружи. Она была очень расстроена и злилась на сестру за то, что она сделала с ее маленькой племянницей Луизой. По окончании свидания она пошла домой рука об руку с моим дедом, который, разумеется, плакал.
Мама говорит, что тяжелее всего ей было видеть, как поступок сестры повлиял на закаленного отца, героя войны. На следующий день, стоя в очереди за марками на почте, она услышала разговор двух пожилых дам. Одна сказала другой: «Ты слышала о женщине, убившей своего ребенка? Надеюсь, ее повесят».
В этот момент моя мама ощутила, как гнев на сестру сменился состраданием, смешанным с глубоким чувством стыда. Поскольку смертную казнь отменили только пятью годами позже, Джорджине действительно грозило повешение за совершение убийства. Ее мог спасти только психиатрический диагноз.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
