Если я стану действовать за спиной Наставницы Киры, это будет нечестно, говорю я себе. Ведь я уверена в том, что она позволит мне пользоваться учебными костями, когда решит, что я к этому готова, однако при таких темпах до тех пор может пройти не один месяц. А Лэтам счел меня готовой уже в самый первый день. На моих ладонях выступает пот, я вытираю их о плащ. Возможно, метод преподавания, которым пользуется Наставница Кира, просто недостаточно гибок. Эта мысль действует на меня как свежий ветерок, вдруг подувший в жару. И подтверждает мою правоту.
Я открываю дверцу шкафа и вижу, что одна его полка заставлена коричневыми ларцами различных размеров. На каждом есть наклейка с надписью, аккуратно сделанной от руки. Кости ушастой совы, полный набор, сила: 38. Кости лопатня, только шейные позвонки, сила: 52. Кости предплюсны и плюсны серой крысы, сила: 5.
На соседней полке стоят небольшие каменные чаши, лежат огнива и куски смолы ладана. На еще одной полке стоят переплетенные в кожу тома: Гадание на костях: полная история. Основы гадания на костях. Анатомия человека. Зоология: кости животных в гаданиях на костях. Но ни одного гримуара – их всегда хранят под замком. Матушка не показывает то, что написано в ее гримуаре, даже мне.
И никаких учебных костей. Я открываю один шкаф за другим, но результат один и тот же – множество обычных костей, но ничего, похожего на те, которые продемонстрировал мне Лэтам в первый день после моего приезда. Возможно, он убрал их отсюда, чтобы не искушать меня. Я уже готова сдаться, когда в окно вдруг врывается яркий солнечный свет и я вижу на верхней полке шкафа золотой блеск.
Ларец с учебными костями, которые достал из шкафа Лэтам, был сделан из серебра, но, быть может… Подтащив к шкафу табурет, я залезаю на него и, встав на цыпочки, шарю по верхней полке. Поначалу мои пальцы находят только деревянные ларцы, но затем касаются металла – судя по всему, это затейливо украшенная крышка. Мое сердце начинает биться часто-часто. Я беру ларец с полки и, слезши с табурета, начинаю разглядывать его. Он сделан из серебра, снабжен изогнутыми фигурными ножками в виде звериных лап, а его крышка украшена золоченым узором из выпуклых чеканных виноградных листьев и роз – должно быть, именно эта позолота и блеснула на солнце. Это не тот ларец, которым пользовался Лэтам, но, надо полагать, в Замке Слоновой Кости имеются сотни ларцов с наборами учебных костей. Я осторожно переворачиваю его вверх дном и читаю наклейку. Кости взрослой женщины, только фаланги пальцев, подготовленные в учебных целях (Ясновидение Первого, Второго и Третьего Порядков, общее назначение), сила: 486. Я отпираю серебряную защелку. Внутри ларец выложен дорогим синим бархатом.
А кости выглядят точно так же, как кости пальцев моей бабушки.
Этого следовало ожидать – ведь кости пальцев одной женщины похожи на кости пальцев другой, но при виде этих костей в моем горле все равно образуется ком, который мне так и не удается проглотить. Интересно, кем была эта женщина и что побудило ее завещать свои кости для такого применения? Когда я начинаю думать о том, что кости бабули могли бы храниться в подобном шкафу и раз за разом использоваться чужаками, мне становится не по себе. Закрыв ларец, я снова влезаю на табурет. Собственно говоря, я ведь даже не представляю, что буду делать с этими костями.
Открыв шкаф, я ставлю ларец обратно на полку. И тут мои пальцы касаются кожи – кажется, это корешок книги. У меня перехватывает дух. Зачем кому-то прятать книгу за ларцами, полными костей? Я начинаю тянуть ее к себе и, когда она оказывается достаточно близко, достаю ее с полки.
Это магическая книга – гримуар.
Может быть, мне все-таки стоит прихватить с собой набор учебных костей.
* * *
По дороге в женское общежитие я пытаюсь идти спокойно, но чем ближе подхожу, тем быстрее двигаются мои ноги, как будто они уверены в том, что за мною следят, хотя мои глаза говорят, что это не так. Последние несколько шагов я преодолеваю почти бегом. Краденые кости и магическая книга оттягивают мою сумку, словно они сделаны из свинца.
Когда я поворачиваю ручку двери моей комнаты, руки мои трясутся.
Тесса сидит за своим письменным столом, положив перед собой открытый гримуар; она так увлечена его чтением, что даже не слышит, как в комнату вхожу я. Ее подбородок опирается на руку, а кудрявые волосы ниспадают на одно плечо.
При виде ее меня пронзает тревога.
И я крепче прижимаю к себе сумку.
– Что-то ты сегодня рано, – замечаю я. При этом в голосе моем звучат обвинительные нотки, хотя я вовсе не хочу ее обвинять. Тесса вздрагивает и поднимает взгляд.
Если она и замечает прозвучавшую в моем тоне досаду, она ничем этого не выдает. Только устало улыбается.
– По-моему, это ты припозднилась.
Я смотрю в окно и вижу, что она права. Солнце стоит высоко, в окно льется теплый свет, и в комнате почти нет теней. Утро уже прошло.
Я сажусь на кровать и, сняв с плеча сумку, украдкой засовываю ее за спину.
– Наверное, я потеряла счет времени.
Она склоняет голову набок.
– С тобой все в порядке?
– Да, все хорошо. А что?
– У тебя немного взбудораженный вид. Хочешь, я тебя осмотрю?
На лбу у меня выступает пот, щеки вспыхивают. Мне совсем не хочется, чтобы Тесса осмотрела меня и пришла к выводу, что я не больна и мое состояние объясняется тем, что я тщусь скрыть обман.
– Нет, – мотаю головой я. – Думаю, я просто устала.
Она прикусывает губу.
– Это потому, что ты мне не доверяешь? Но ведь я теперь знаю и умею куда больше, чем несколько недель назад. – Она показывает на свой гримуар: – Я занимаюсь как проклятая, и если мне и не удастся улучшить твое самочувствие, уверяю тебя – оно не станет и хуже. Или, если хочешь, я могу сходить за Наставницей Дайной. От ее врачевания ты мигом почувствуешь себя обновленной.
На меня волной накатывает нежность. Словоохотливость Тессы нравится мне все больше и больше, теперь она кажется мне успокаивающей, словно океанский прибой. И потому я чувствую себя еще более виноватой из-за своей лжи.
– Разумеется, я тебе доверяю, – говорю я. – Просто я уверена, что дело в обыкновенной усталости, только и всего.
– Тогда тебе, наверное, лучше сейчас отдохнуть, чем спускаться в трапезную. Если хочешь, я могу тебе что-нибудь принести.
В моей душе расцветает надежда. Это идеальное решение проблемы – так у меня появится время для того, чтобы почитать магическую книгу без посторонних глаз, и не придется объяснять, почему я куда-то ушла.
– Спасибо, – благодарю я. – Думаю, я прилягу.
На лице Тессы появляется такое же выражение, какое я видела у матушки после того, как она уговаривала меня проглотить ложку лекарства, когда я была мала, – легкое неудовольствие, уже начавшее уступать место облегчению. Тесса встает, потягивается – и я в который раз любуюсь метками на ее руках. Они немного похожи на метки моего отца, хотя она не говорила мне, что пишет картины. И хотя считается, что расспрашивать о чужих метках бестактно – ведь они почти всегда являются результатом переживаний, носящих слишком личный характер, чтобы обсуждать их с посторонними, – мое любопытство все же настолько велико, что так и подмывает спросить. Может быть, я задам ей вопрос позже, когда мы узнаем друг друга лучше.
