- Бзззз! – слышалось над головами.
Я утешала себя тем, что мстить феи будут не мне, а клейкой ленте. Бессмысленно и беспощадно мстить. Если спросят, кто поставил их на грань вымирания, можете вписать мое имя в учебник!
- Открывайте! – процедила я, тяжело выдыхая. Двери распахнулись, и я выдохнула.
Буквально секунду на меня смотрели, как на вернувшуюся с того света. Для живой я выглядела довольно вяло. Для покойницы слишком резво.
- Жива! – послышался знакомый голос. А я устало сгрузила с рук Пенелопу.
- Дориан! – бросилась мать с кресла. Она обнимала взъерошенного ребенка. И рыдала в его макушку.
- Доченька! – закричали родители, принимая на руки своего нахохлившегося воробышка. – Мама и папа здесь! Все хорошо! Милая… Ну ответь…
- Тише, тише, - Пенелопу усаживали в кресло и приводили в чувство. Она слабо вертела головой и не до конца понимала, что произошло. Я видела, как заклинание лечит ей коленку.
Никиту отбили у меня преподаватели. В двери влетали еще маги. Они занимались детьми.
- Да! Урфин их обманул! Он успел отвлечь фей, - давал «интервью» Никита, пока я стирала кровь с его щеки.
Рядом суетилась мадам в белой мантии. Она залечивала на нем мелкие царапины.
– Это моя тетя придумала! – с гордостью произнес Никита. Но всем было плевать.
- Блу! Блу! – кричала Пенелопа, прижав к себе розового драфона. – Там моя Блу!
- Увы, тут… - опустила глаза старушка-преподавательца. – Мне жаль…Ее сложно будет выходить… Драфон – это защитный фамильяр. Он свой долг выполнил…
- Я куплю тебе новую Блу, - убеждал дядя, положив руку на зареванную щеку: «Моя Блу!!!».
- Мне очень жаль. Но магия тут бессильна, - вздохнул немолодой чародей из преподавательского состава. Маленький драфончик посмотрел на меня жалобно-жалобно. Он повел изуродованным крылом.
У меня дрогнуло сердце.
- Я попробую его спасти. Можно? – спросила я, глядя в янтарные глазки. Я очень надеялась, что он не вымахает в половину квартиры.
- А смысл? – пожал плечами немолодой преподаватель. – Это же просто фамильяр!
- И что? – удивилась я, опускаясь к сапфировой красавице. – Он спас жизнь ребенку.
- Если бы мы за каждым фамильяром убивались, - послышался ворчливый голос старушки. – Фамильяр – это расходная магия.
- Объясните это ребенку, - процедила я, поднимая ее с пола.
- Моя Блу, - рыдала Пенелопа. Я сделала над собой усилие и присела рядом с ней.
- Я попробую ее вылечить, - улыбнулась я, сквозь боль в ноге. – Не переживай. Блу сейчас оправится лечиться.
- Неправда! Вы – немаг! Вы не сможете вылечить Блу! – разрыдалась Пенелопа. Я встала, а мне подали завернутого в какое-то полотенце фамильяра.
Я бережно взяла его, понимая, что той-дракону это причиняет боль.
- Не мучайся, - произнес «дядя».
Я смотрела на него, пытаясь понять, какое имя ему подходит. Если он в ближайшее время не представится, я сама придумаю ему имя. А потом пожму плечами и скажу, что сам виноват!
- Что значит «не мучайся»? – я устало посмотрела на дорогой халат.
- Если тебе нужен драфон, я куплю его, - произнес человек, умеющий говорить «спасибо» от всего кошелька.
Я проигнорировала взгляд, утешая маленькую Блу.
- Ты у меня героиня. Ты сегодня молодец. Мы с тобой сегодня молодцы, - я с жалостью смотрела на маленькую драконью мордашку. – Мы придем домой, посмотрим, что у нас с крылом? Посмотрим?
На меня смотрели жалобные глаза. Я прижала драфончика к себе. Видимо, у меня на роду написано быть одинокой девушкой с драконами!
Я баюкала полотенце.
- А у нас с тобой что? Кровь голубая? Ничего себе! Да ты у нас принцесса, - утешала я чужого фамильяра.
Никита заглянул в полотенце, встал на цыпочки и погладил чешую цвета морской лазури.
- Тетя тебя вылечит! – согласился Никита. – Я у нее сам болеть боюсь!
Я пыталась спрятаться за Никиту, чтобы он не видел моей крови. Доверять рану магам я не собираюсь. Есть у меня дома в аптечке волшебное заклинание: «Ой, мать твою! Что ж так щиплет!». Очень действенное, между прочим!
- Мы перед вами в неоплатном долгу! – послышался голос ректора. Я утешала себя тем, что глажу Никиту по взъерошенной макушке. И мало вникала в происходящее.
Я смотрела в одну точку, выдыхая и все еще приходя в себя. Да, Васька, ты сегодня дала стране угля!
Никиту проводили к целителями, решившим еще раз осмотреть его.
Я украдкой отвела руку, видя намокший от крови халат. Ничего, домой приду, йодом помажу… Пройдет… Я надеюсь…
- Мы перед вами в неоплатном долгу! – повторил Филиус с торжественностью жадного начальника.
- Купите мне новый унитаз! – произнесла я, сурово глядя на ректора.
- Я же сказал, что долг неоплатный, - в голосе Филиуса послышался намек.
А! То есть платить и покупать фигушки!
- Тогда возьмите листочек, напишите «Большое спасибо» и засуньте себе в то место, которым думали, когда селили этих тварей рядом с детьми! – нахмурилась я.
Мой скверный характер снова помахал всем ручкой.
- А потом Дорик открыл двери. Я тащил Пипку. Вот тяжелая! – возмущался Никита. Его окружали маги, исцеляя каждую царапинку.
Я удивленно подняла брови, видя, как к Никите молча подошел местный магический магнат. Он протянул руку. Никита вопросительно посмотрел на протянутую руку.
- Твоя тетя отказалась от моей благодарности, - донеслось до меня. А потом голос стал тише. Зеленые глаза смотрели на меня. Он что-то нашептывал Никите. Лицо Никиты то прояснялось, то хмурилось. Такое чувство, словно я вижу дьявола-искусителя.
Никита посмотрел на меня с мольбой. Я молча покачала головой. Нет. Никита тоже покачал головой. Я видела, как тяжело ему далось это «нет».
- Бедные, но гордые. Какая прелесть, - послышался голос «дяди». Он посмотрел на меня.
Я кусала губы и терпеливо ждала, когда все уляжется. И мне наконец-то откроют портал.
В перепуганную девочку вливали настойку. Она икала. Мать с отцом сидели рядом на корточках и гладили ее руки.
Ур искал на голове Никиты блох. Но пока тщетно. «Ай! Щекотно!», - кривился Никита и водил плечами.
- Немагичка спасла детей. Какая-то немагичка! А ты? – слышался женский презрительный голос. – Это же позор! Если кто-нибудь об этом узнает, это будет катастрофа! Позор для нашего древнего рода! Я разведусь с тобой!
- Кто-нибудь?! Откройте мне портал. Если я постою здесь еще минут пять, дело дойдет до развода! - попросила я, чувствуя, что больше мне делать нечего.
