Как это обычно и бывает в работе сотрудников МЧС, все началось с режущего слух кряканья тревожной сирены, сразу после которого динамики донесли до нас голос диспетчера:
– Все бригады на выезд. Обрушение потолка в детском спортивном лагере «Парашютик». Все бригады на выезд!
Электрическая плитка, на которой в пятилитровой кастрюле зрели щи из свежей капусты, была тут же выключена. Недорезанные овощи на салат так и остались засыхать на разделочных досках. Мы со Стасом, одновременно ополоснув руки в одной мойке, рванули на выход, влились в толпу таких же спешащих к машинам людей.
Пробегая мимо диспетчера, попросила на ходу:
– Позвони в «ЭргоДрайв», если получится, предупреди, что меня не будет...
Диспетчер кивнула, почти не слушая: телефоны у нее на столе уже разрывались, требуя ответа. Дальше – я знала – будет только хуже. Но и сама возможности позвонить не имела. Придется Казанцеву снова злиться.
До лагеря «Парашютик» домчались за сорок минут: он находился в пригороде, в сосновом бору на берегу озера Шарташ.
Пока ехали, нам по рации сообщили новые подробности. Выяснилось, что обрушился потолок стоящего отдельным корпусом спортивного зала, в котором в этот момент проводилось построение двух отрядов по сорок человек в каждом. А это означало, что моим коллегам-спасателям предстоит найти и извлечь из-под завалов восемьдесят детей и четверых вожатых.
Таких массовых бедствий за время моей службы в МЧС еще не случалось, но я знала, что и как должна буду делать, не зря же мы заучивали наизусть протоколы, разработанные на основе опыта подобных ситуаций прошлого.
Почти одновременно с нами в лагерь примчался добрый десяток бригад скорой помощи. Медики готовы были оказывать помощь и развозить пострадавших по больницам города. Работа закипела, я, Ира и Люба тоже занялись своими прямыми обязанностями: дали рекомендации по дальнейшим действиям персоналу лагеря, потребовали выделить несколько помещений, где можно будет разместить спасенных детей, прибывших за детьми родителей, медиков, оказывающих первую догоспитальную помощь…
Пока занимались организацией сопровождения пострадавших и их родственников, специалисты МЧС успели составить план спасательной операции и начали разбирать завалы. Появились первые дети – испуганные, замерзшие, несмотря на летний день, исцарапанные и засыпанные строительной пылью. Каждого спасенного сначала осматривали медики и, если не находили ничего страшнее ушибов и царапин – передавали под опеку нам, психологам.
Работать спасателям приходилось очень осторожно, чтобы избежать дополнительных обрушений, которые могли повлечь за собой новые жертвы.
– Полина, – услышала я по рации голос Никиты Васьковского, – давайте кто-нибудь одна к нам.
– Иди ты, – кивнули Ира и Люба. – Там твоя бригада, ты с ними сработалась, понимаете друг друга с полуслова.
Я рванула к обрушившемуся корпусу.
– Мы слышим плач, голоса, – сообщил Никита. – Попробуй установить контакт с детьми, выясни, что там у них.
– Поняла.
Кит провел меня к нужному месту. Я приблизилась как можно ближе к щели между обломками железобетонных блоков, услышала всхлипы, начала звать:
– Эй, кто там плачет? Поговорите со мной пожалуйста! Я постараюсь вам помочь!
– Тетя? Ты нас слышишь? – отозвался наконец кто-то из детей.
– Да, я тебя слышу! Как тебя зовут?
– Егор. – Всхлип.
– А меня тетя Поля. Сколько тебе лет, Егор?
– Одиннадцать. – Этот ответ меня порадовал: мальчишка, во-первых, не настолько растерян, чтобы не суметь ответить на мои вопросы, во-вторых – сумеет сосчитать, сколько еще ребятишек находится рядом.
– Ты там один, Егор? – задала я очень важный вопрос.
– Нет, – снова всхлипнул испуганный мальчишка.
– А посчитай, пожалуйста, сколько там еще ребят, кроме тебя?
Несколько мгновений тишины, потом ответ:
– Шесть.
– Молодец, Егор, а теперь скажи мне: все детки, которых ты видишь, могут ходить? Или есть кто-то, кто лежит с закрытыми глазками?
– Все могут ходить.
– Все? Очень хорошо! – Я нарочно повторяла ответы Егора вслух, чтобы их по рации услышали спасатели – им нужна была эта информация, чтобы решить, как дальше действовать.
– Полина, скажи детям, чтобы отошли к внешней стене. Мы подгоним технику и поднимем пару блоков, возле которых ты стоишь, – донесся по рации голос Стаса: он управлял автокраном.
– Принято. – Отозвалась я и вновь заговорила с мальчиком: – Егор, мы сейчас уберем часть обломков, которые мешают нам добраться до вас. Чтобы никто из вас при этом не пострадал, вы с друзьями должны взяться за руки, и отойти как можно дальше от того места, где ты стоишь сейчас.
– А вы не уйдете? Вы нас спасете? – в ломком мальчишеском голосе звенела паника.
– Мы обязательно спасем вас, Егор. И ты нам в этом поможешь, правда?
– Да…
– Тогда как самый смелый, командуй своим друзьям, чтобы все взялись за руки и отошли к самой высокой стене – той, в которой были окна. Видишь ее?
– Да.
– Идите туда – все вместе, и стойте тихонько, пока мы вас не позовем.
– Хорошо.
Этих ребят – всех семерых – удалось освободить довольно быстро. В других местах все было не так радужно, поэтому спасательные работы продолжались до утра, пока не нашлись все восемь десятков детишек. К счастью, отряды стояли вдоль двух стен, а потолок и часть крыши обрушились в центре, так что пострадавшие были, но не погиб никто.
Большую часть детей, отделавшихся легким испугом, забрали домой примчавшиеся в лагерь родители. Еще около двадцати ребят пока оставалась на месте, и вот с ними мы, психологи, и продолжали работать, стараясь избавить малышню от стресса и его последствий. Поэтому даже после отъезда закончивших свою работу спасателей я, Люба и Ира все еще оставались на месте происшествия: вместе с детьми обедали, ужинали и даже ночевали.
В родную пожарную часть я попала только в пятницу к концу рабочего дня. К счастью, после переработки мне полагались отгулы, но брать я их не спешила – за два выходных дня успею выспаться.
Забрала телефон, который так и лежал в шкафчике в части, пока я работала на вызове, переоделась и поехала домой. Пока ехала – решила позвонить маме: была уверена, что новости она слышала, а значит, догадывается где я пропадала все это время.
Понятно, что Стас, который уехал из спортивного лагеря раньше меня, уже известил родных о том, где я, и уверил, что их дочь жива-здорова, но я все равно знала: мама по-настоящему успокоится, только когда услышит мой голос.
Нажала на кнопку активации, разблокировала экран и увидела добрых три десятка не отвеченных вызовов. Две трети из них принадлежали господину Казанцеву, пара поступила с телефона администратора школы «ЭргоДрайв», и по одному звонку сделали мама, Семеныч и сестра-подруга Маринка.
