Дэймон старательно всматривался в расположение фигур на доске.
– Я подумал, что, возможно, этому ублюдку стоит отрубить голову. – Затем он вежливо добавил:
– Если ты, конечно, не имеешь ничего против.
– Нет, не имею, – сухо ответила она. – Но боюсь, что ты слегка опоздал. Этот ублюдок уже мертв.
– Ты отрубила ему голову сама?
– Нет, он умер до отвращения естественной смертью.
– Он был твоим любовником?
Она не ответила. Дэймон пристально посмотрел ей в лицо.
– Да или нет?
Кори сделала ход слоном.
– Моим первым любовником был ты. Припоминаешь?
– Я знаю, что ты была девственницей. Меня это невероятно удивило. – Он мягко добавил:
– И, честно говоря, очень обрадовало.
– Типичный мужской шовинизм.
– Я этого никогда и не отрицал. – Он снова опустил взгляд на шахматную доску. – Он для тебя многое значил?
Кори пожала плечами.
– Многое. – Она помолчала. – Этот человек был моим отцом.
Дэймон замер.
– Твоим отцом?
– Лоуренс Брэндел, эсквайр. – Кори показала на коня, которого он только что переставил. – Ты знаешь, это довольно опасный ход.
– Да? – машинально переспросил он.
Она кивнула.
– Ты выбрал опасную тактику, Дэймон. Я это и раньше заметила.
– Зато ты играешь очень осторожно, – Он улыбнулся. – Равновесие соблюдается.
– Или хаос.
– А жизнь с Лоуренсом Брэнделом, эсквайром, тоже была хаосом?
Он снова вернулся к исходному пункту; Кори не могла не прийти в восхищение от этой дурацкой настойчивости. Он явно не собирался сдаваться, пока не добьется своего.
– Нет, жизнь с моим отцом была воплощением порядка. При нем все шло как по маслу. Он тщательно следил за этим.
– А тебе не нравилось…
– Дэймон, ради Бога, может, хватит? Я не хочу говорить о моем отце.
– Зато я хочу. А ты почему не хочешь?
– Потому что он – не самая приятная тема для разговоров.
– Воспоминания о нем тебя беспокоят?
Она отодвинула стул от шахматного столика и встала.
– Конечно, нет. Он уже давно не преследует меня в моих снах. Я определилась со своими эмоциями в его адрес.
– А что было раньше? Ты его ненавидела?
– Дэймон… – Ее руки медленно сжались в кулаки. – Да, я его ненавидела.
– Почему?
– Потому что он подавлял меня. Потому что ему доставляло удовольствие делать из меня бездумного робота, без единой собственной мысли в голове. С раннего детства и до того момента, когда я оставила родительский дом, я не могу вспомнить ни одного дня, который он не испортил бы своим мелким тиранством.
Дэймон пристально посмотрел на нее.
– А твоя мать?
– А что моя мать? Она позволяла ему лепить из себя все, что угодно, – Кори поморщилась. – Я вообще не помню, чтобы она хоть раз ему возразила. Он превратил ее в тряпку еще до моего рождения.
– Она не боролась за тебя?
– Она не могла бороться даже за себя. Это была не женщина, а тихая перепуганная мышь. Не знаю, возможно, ей это даже нравилось. После смерти отца она быстренько вышла замуж за другого домашнего цезаря, который крепко держит ее на привязи.
– Ты на нее за это злишься?
– Нет. – Встретив его взгляд, она устало пожала плечами. – Я даже пыталась любить ее когда была маленькая. Но там нечего было любить. Она была как тень. Его тень. – Кори с некоторым усилием заставила себя улыбнуться. – Теперь ты удовлетворен? В жизни не встречала столь любопытного мужчину. Ты задал мне столько вопросов за последнее время, что должен знать меня всю, снизу доверху.
В его глазах вспыхнули озорные огоньки.
– Снизу? Прости, но здесь явно какая-то путаница. Снизу мы начинали, а…
– Я прекрасно помню, как мы начинали, – быстро вмешалась Кори. Она не хотела, чтобы ей сейчас напоминали о тех далеких днях их сексуального пиршества. Слишком остро она все ощущала сейчас, слишком живо вставали в ее памяти образы удовольствия, которые она предпочла бы держать под контролем. – Я устала играть в шахматы. Пойду поищу Селима и узнаю, прибыли с вертолетом книжки-раскраски для Майкла или нет.
– Прибыли. Я отвез их на виллу сегодня утром. – Дэймон встал, не сводя с нее печального взгляда. – Почему ты убегаешь?
– Никуда я не убегаю. Просто сейчас у меня нет настроения играть в шахматы. Он нахмурился.
– Ты пытаешься незаметно ускользнуть от меня. Думаешь, я этого не замечаю? Я уже изучил тебя. Кори.
– Пора бы, – нервно рассмеялась она. – Ты задал достаточно вопросов.
– Ты не обязана была отвечать на них.
– Раньше мне было все равно. Просто… – Она не закончила фразу и замолчала.
– Просто я стал подбираться слишком близко? – закончил за нее Дэймон. – А этого ты не позволяешь никому, правда, Кори?
– Каждый имеет право на частную жизнь. Я же не подвергаю тебя допросам.
– Да пожалуйста! Я готов ответить на любой из твоих вопросов.
– Дело не в этом.
– Дело в том, что ты позволила мне подойти к этой черте и не дальше? Правильно?
Господи, невинная беседа превращается едва ли не в скандал, а этого ей совсем не хотелось. Эти три недели с Дэймоном были такими теплыми и удивительно мирными, что ей захотелось, чтобы так продолжалось вечно. Она обнаружила в нем удивительное сочетание импульсивности, заносчивости и мальчишеского задора. Он то пробуждал в ней материнский инстинкт, совсем как Майкл, то вдруг в нем проглядывал взрослый, умудренный опытом человек, которого она видела в пустынном лагере. Но за все эти три недели он ни разу не проявил в себе того чувственного мужчину, который был способен захлестнуть ее в шторме страсти. Она не ожидала, что Дэймон может быть столь приятен в общении или изысканно-вежлив. Последние дни почти возродили в ней надежду на то, что он смягчится и позволит ей забрать Майкла из Кашмеры. Она глубоко вздохнула.
– Я не хочу ссориться с тобой, Дэймон.
– А что, ссора – это для тебя слишком интимное дело? – с горечью спросил он. – Может быть, ты боишься, что я вторгнусь и разрушу твой драгоценный внутренний мир?
– Чего ты так разозлился? – спросила Кори в очевидном недоумении.
