Книга Город живых - Антон Ледовских

Идя по окраинам города к своему дому, Данил непроизвольно отметил, что город в разгар рабочего дня почему-то был наводнен бесцельно шатающимися людьми. Обычные деловые пешеходы, вместо того чтобы спешить по рабочим делам, бродили как бы в растерянности, то и дело сбиваясь в небольшие группки. Группки со временем росли, расширялись за счет свежих прохожих. В любой другой день Данил обязательно бы поинтересовался, что происходит, но похмелье, временно отпустившее молодой организм, навалилось с новой силой. В голове отбивали дробь маленькие молоточки, вызывая на лице мученические гримасы. В таком состоянии рейдер не хотел показываться горожанам. Мешало чувство стыда и боязнь опорочить честь мундира.

Потратив остаток сил на подъем по лестнице, Данил ввалился в квартиру. Родной дом встретил его мрачной тишиной. Только сейчас Данил заметил, что в квартире царит запустение. Частые отлучки из города наложили свой отпечаток на внутреннее убранство. Толстый слой пыли, таившийся по углам, и вечно задернутые плотные шторы придавали квартире нежилой вид. Данил кое-как разделся и рухнул на диван. Как ни странно, сон не шел. Данил протянул руку и взял с тумбочки телевизионный пульт. Щелкнув кнопкой, он оживил висящую в углу жидкокристаллическую панель. И вновь обессиленно прикрыл глаза. Голос диктора медленно пробивался в затуманенное сознание Данила.

Репортаж велся с площади перед администрацией города. Журналист горячо и сбивчиво вещал что-то о свободе слова и демократии. Данил попытался вслушаться в его речь.

– Весь город с радостью встречал наших далеких друзей, прибывших к нам через тысячи километров, преодолев непредсказуемую морскую стихию. И чем мы их встретили? Плен и заточение в военных казематах. Уже прошли сутки с момента их прибытия, а до сих пор ни один гражданский человек не был допущен к гостям для общения. Администрация ссылается на необходимость карантина. Но всему городу, кроме, соответственно, военных, понятно: в море заразиться невозможно. Почему же, спрашиваем мы у властей, послы до сих пор находятся в заточении? И что в ответ? – Голос репортера почти сорвался на крик.

– Администрация прекратила всякое общение с прессой и населением. Я призываю всех граждан, которым не безразлично будущие нашего города, прийти сюда, на площадь перед администрацией, и добиться свободы для наших гостей.

Услышав последние слова репортера, окружающие взревели в одобряющем крике.

Камера отъехала, беря площадь крупным планом. Толпа на площади была огромна. Люди размахивали плакатами и что-то кричали. Через общий шум продолжал пробиваться голос репортера.

– Граждане, бросайте работу, приходите на площадь. Давайте вместе добьемся от администрации ответа. Даешь всеобщую забастовку!

Трансляция неожиданно прервалась. На экране появилось лицо примелькавшегося за последние дни подполковника контрразведки. Зазвучал его ровный, хорошо поставленный голос. Ни один мускул во время речи не дрогнул на лице подполковника. Контрразведчик призывал к спокойствию и настоятельно не рекомендовал гражданам покидать своих домов и рабочих мест. Он завел долгое и пространное объяснение по поводу необходимости соблюдения мер безопасности и карантинного расписания. Внизу экрана засветилась бегущая строка.

«Всем военнослужащим, находящимся в очередных отпусках и увольнительных, предписывается немедленно явиться на места базирования. Строжайшим образом запрещается принимать участие в несанкционированных митингах. Нарушители будут переданы в военный трибунал города и осуждены по законам военного времени».

Данил витиевато выругался. Скрипнула входная дверь. Рейдер быстро вскочил с кровати и потянулся к тумбочке за оружием. «Беретты» поблескивали хромированными боками в тусклом полумраке квартиры. Последние события сделали Данила немного нервным. Подозрительность оказалась излишней. В дверном проеме показалась фигура Макса. Приветственно кивнув, он прошел в комнату и уселся на кресле около кровати. Данил, расслабившись, откинулся на подушку.

– Я тебя из окна увидел, мы сегодня с самого утра бастуем, а я сестренку решил проведать, – как бы извиняясь, начал Макс. – Ты новости видел?

Данил утвердительно кивнул.

– Пойдешь к администрации?

Вместо ответа Данил указал на экран телевизора. Максим вгляделся в циклично повторяющуюся бегущую строку. Когда он повернулся к Данилу, на лице у него было презрительное выражение.

– Так ты что, с ними?

– Я с рейдерами.

Максим молча поднялся и направился к выходу. В дверях он остановился и, обернувшись, процедил:

– Я был о тебе лучшего мнения.

Не прощаясь, Максим покинул квартиру.

Данил медленно начал собираться обратно на базу. На душе было паскудно. Осуждение друга было практически последней каплей. Душа рвалась туда, на площадь. Но долг звал в казарму. С тяжелым камнем в сердце Данил вышел из дому и пошел на базу. Сам себя он успокаивал одной мыслью: рейдеры не будут воевать с мирным населением. Идя прочь от дома, он чувствовал на своей спине злые взгляды горожан. Такое было впервые, рейдеров всегда уважали в городе.

По пути Данил встретил еще несколько знакомых бойцов. Они приветственно кивали и присоединялись к нему. Вскоре рядом с Данилом шло уже около десятка рейдеров. Шли молча. Всех обуревали одни и те же чувства. Теперь случайные прохожие опасались бросать вызывающие взгляды в сторону бойцов и старались сторониться группы. Десятка своей размеренной, практически строевой поступью, вызывала благоговение.

База встретила Данила таким же тягостным молчанием. Бойцы, вытаскивая из казарм табуреты, рассаживались на плацу вокруг небольшого радиоприемника. Телевидение было под контролем властей. Зато где-то в городе работал радиопередатчик, вещающий о событиях на площади. Данил, последовав примеру остальных бойцов, притащил табурет и уселся на краю плаца. Ближе к радиоприемнику подобраться было невозможно.