Положив локти на стол, он изучающе поглядел на нее.
— Как вы думаете, почему я вас пригласил?
— Отвечаете вопросом на вопрос? — парировала она. — Как-то раз вы сказали, что это женский прием.
— Только когда им пользуется женщина, — невозмутимо ответил он. — Ладно, вернемся к вашему вопросу. Зачем я просил вас прийти? Да потому что хотел выяснить, придете вы или нет.
— Если я не ошибаюсь, вы не просили, а приказали. Едва ли я могла отказать.
— Очень даже могли и отказали бы, если б захотели. Похоже, вы не хотели. Из этого можно сделать вывод… какой?
Трейси все еще стояла и молча глядела на него, когда в дверь за ее спиной постучал стюард. В руках у него был поднос со всем, что нужно для чаепития на двоих. Пока он ставил поднос на стол, Ли напрямик сказал:
— Доктор, разлейте, пожалуйста, чай.
И снова сел.
Трейси улыбнулась стюарду, когда тот проходил мимо, села напротив Ли и машинально взялась за заварной чайник.
— Мне с молоком и без сахара, — попросил Ли, усаживаясь поудобнее.
— Вам всегда приносят чай после обеда? — поинтересовалась она, передавая ему чашку с чаем.
— Всегда. Я приверженец традиций, — подтвердил он и вопросительно поднял бровь: — Почему это вас так удивляет?
— Не знаю… Просто вы не похожи на человека, который старается следовать традициям.
— А на какого же человека я похож?
— Майк, — попыталась она уйти от прямого ответа, — сказал, что вы — лучший.
— Меня не интересует, что думает Майк. Его я знаю, причем очень неплохо, а вас — нет. Так к какому типу людей вы меня отнесете?
Трейси слегка покраснела и медленно проговорила:
— Я не могу дать однозначный ответ. Каждый человек является многогранной личностью. Вас я знаю только с одной стороны.
Наступило недолгое молчание, после чего он насмешливо сказал:
— Ответ настоящего специалиста. А какую грань вашей личности демонстрируете вы?
— Трудно сказать. Мало кто видит себя так, как его видят другие.
— Должно быть, это к лучшему, — заключил он и продолжал допытываться: — Вы ходили на свидания со своим коллегой или у вас были, так сказать, исключительно духовные отношения?
Трейси аккуратно поставила чашку на блюдечко, отодвинула стул и встала, страшно удивившись, что твердо стоит на ногах.
— Убегаете? — поддел ее Ли.
— Как хотите, так и считайте. — Она с трудом перевела дыхание. — Я устала быть козлом отпущения за все, что сделала Черил. Срывайте свою злобу на ком-нибудь другом!
Трейси была уже на полпути к двери, когда он окликнул ее тоном мягким, но повелительным. Остановившись, девушка медленно повернулась к нему. Ли поднялся с места и наблюдал за ней глазами, в которых уже не было ни намека на насмешку. Только теперь Трейси разглядела, какой у него усталый вид. Неудивительно, если вспомнить, какая ответственная у него работа. Ее враждебность улеглась, сменилась иным, более глубоким и мучительным чувством. Лишь огромным усилием воли она удержалась от того, чтобы броситься к нему.
— Вы не поверите, — проговорил он наконец, — но я совсем не собирался затевать этот разговор, когда приглашал вас сюда.
— Да? — отозвалась она бесцветным голосом.
— Я же говорил, что вы не поверите. — Уголки его рта чуть искривились в усмешке. — Между прочим, я собирался напомнить вам о вечере того дня, когда мы отплывали из Кейптауна, и предложить зарыть топор войны.
У нее на шее забилась маленькая жилка.
— Вы правы, в это трудно поверить.
— И все-таки это правда.
— Почему же тогда…
— Чаепитие закончилось таким образом? — Он пожал плечами. — Слово за слово… Между нами так всегда и происходит, верно? Похоже, у нас остается одна линия связи…
Трейси судорожно сглотнула.
— Ли, с меня достаточно. Вы…
Слова замерли у нее на губах, когда он крепко, до боли сжал ее плечи. Трейси даже не заметила, когда он подошел — так быстро это произошло.
— С меня тоже, — резко проговорил он. — Будем говорить начистоту. Признаемся, что мне хочется поцеловать вас, а вам хочется, чтобы я вас поцеловал. Вот отсюда мы и начнем!
Интерком нарушил напряженную тишину. Трейси ощутила мгновенную перемену в мужчине, который так крепко держал ее. Еще мгновение он не сводил с нее глаз, потом с сожалением пожал плечами и отпустил. Она была ошеломлена и сбита с толку, охваченная противоречивыми чувствами, с которыми не знала, как справиться. Всего лишь мгновение назад она с нетерпением ждала, чтобы Ли ее поцеловал, и в то же время в глубине души что-то в ней противилось объятиям, которые значили для него так мало. Она не питала никаких иллюзий.
— Впереди показался паковый лед, — раздался голос первого помощника. — По-моему, тебе лучше взглянуть самому.
— Сейчас буду. — Ли отключил связь, обернулся к Трейси и, помедлив, сказал: — Первый паковый лед в этом сезоне. Не хотите подняться и посмотреть?
Она колебалась не долго. Приглашения посетить капитанский мостик днем, в самое напряженное время, удостаивались немногие. Ли явно протягивал оливковую ветвь, и не принять ее было просто невозможно.
Она постаралась ответить тем же тоном:
— С удовольствием.
— В таком случае — вперед!
В рубке на мостике глаза слепило от блеска: сверкали приборы, сияла полированная деревянная обшивка. Когда они поднялись наверх, Майк отвел от глаз бинокль, кивнул Трейси, не выказав ни малейшего удивления по поводу ее появления в святая святых, и передал бинокль капитану.
— Похоже, его тут порядочно, — заметил он.
Впереди на расстоянии трех-четырех километров в обе стороны простиралась полоса сплошного льда шириной в несколько километров. Ли долго молча рассматривал ее, после чего, не убирая бинокля, поинтересовался:
— Сколько от нас до «Тигровой лилии»?
— Шестьдесят пять километров, — ответил старпом. — Они были на связи минут десять назад.
— А остальные?
— Быстро приближаются.
Решение было принято мгновенно.
— Мы пойдем сквозь лед. Полный вперед!
— Полный вперед! — передал старпом команду в машинное отделение.
— Так держать!
— Так держать! — повторил рулевой.
Несколько мгновений спустя нос корабля, обладающий повышенной прочностью, коснулся края льда. Раздался сокрушительный треск, от которого отдыхавшие на льду стаи птиц с криками взмыли в воздух, и корабль двинулся вперед, легко врезаясь в белую массу, точно нож в масло. Позади оставался широкий проход для промысловых китобойных судов, идущих в кильватере «Звезды». Трейси казалось, будто корабль движется по суше — гористой местности в миниатюре, на ослепительно белой поверхности которой лишь изредка попадались буровато-коричневые пятна водорослей.
