— Ты уже догадалась, почему я здесь? — спросила Нан, приподняв брови.
— Ты хочешь остановить всякие романтические отношения между Марго и Томом.
Нан покачала головой.
— Я хочу, чтобы ты поразмыслила о мозаике в целом, прежде чем будешь манипулировать ее кусочками. Ты уже знаешь, за кого выйдет замуж Марго. А теперь ты видела и результат решения, которое примет Том.
— Но он его еще не принял! И Марго тоже! — Я остановилась и сделала глубокий вдох. Я сердилась. — Послушай, я свой… Я ангел-хранитель Марго не без причины. И мне кажется, причина заключается в том, что я слишком хорошо знаю все, что она должна была сделать, и все, чего ей делать не следовало. И первое, чего не следовало делать, — это выходить замуж за Тоби.
— Почему? — пожала плечами Нан.
Я внимательно посмотрела ей в лицо. «Почему»? С чего вообще начать?
— Верь мне, — сказала я, — мы с Тоби… Мы не подходили друг другу. Мы разошлись, верно? Так какой мне смысл позволять Марго заключить брак, из которого все равно ничего не выйдет?
— И ты считаешь, что с Томом будет по-другому? — приподняла бровь Нан.
Я закрыла глаза и откинулась назад, выдыхая все свое разочарование. Это было все равно что толковать о неврологии пещерному человеку.
— Знаешь, я выяснила, что существует Песнь Душ, — сказала я наконец.
Нан мельком взглянула на меня.
— Да? И чем это тебе помогло?
— Существует нечто большее, чем Песнь Душ, верно? — Я остановилась. — Я и в самом деле могу кое-что изменять.
— Ру…
— Я могу выяснить, кто меня убил, и помешать этому. Я могу изменить результаты своей жизни…
Мы стояли у «Ленокс лаундж». Нан подняла глаза и встретилась со мной взглядом.
— Есть много-много того, что ты можешь сделать, будучи ангелом-хранителем, особенно в твоем случае. Но дело не в «я могу». «Я могу» — это человеческая концепция, мантра «эго». Ты же — ангел. То, что важно сейчас, — это Божья воля. — Она двинулась прочь.
Теперь была моя очередь играть в игру под названием «Почему?».
— Нан, скажи мне, почему это важно, — произнесла я. — Я еще не видела Бога. Почему я не должна ничего изменять, если в точности знаю, как хорошо все в итоге могло бы обернуться?
— Ты знаешь?
Жалость на ее лице обезоружила меня. Но я продолжала, хотя чуть менее убежденно:
— Даже мертвая, я все равно могу переживать жизнь Марго заново, хотя и по-другому. Возможно, я даже сумею повернуть ход событий и, вместо того чтобы умереть в расцвете лет, доживу до почтенного возраста, а может, даже сделаю в этом мире что-то хорошее…
Нан уже исчезала, увиливая от моих протестов. Я закусила губу. Я терпеть не могла оставлять наши разговоры незавершенными.
— До свидания, — сказала она, а потом исчезла.
Я оглянулась. Темный туман, и в окне машины отражение: лицо Грогора. Он подмигнул.
Я стояла под дождем, чувствуя, как пульсирует вода, бегущая из моей спины. Я не знала: биение сердца в моей груди — мое собственное или воспоминание о биении моего сердца; решения, которые принимает Марго, — мои решения или ее, и я не знала, впервые в жизни, есть ли у меня еще что сказать. И это приводило меня в ярость.
Была полночь. Марго и Том, рука в руке, покидали «Ленокс лаундж». Они все еще не догадывались, что были знакомы в Доме Святого Антония. Они знали только, что желали бы стать любовниками, и как можно скорее.
Они обнялись, потом долго целовались.
— На этом же месте, завтра вечером? — спросил Том.
— Наверняка. — Марго снова поцеловала его.
Я отвернулась.
Том заметил такси, движущееся в их сторону.
— Ты возьмешь это такси, — сказал он. — А мне хочется сегодня ночью пройтись домой пешком.
Такси замедлило ход и остановилось. Марго прыгнула в него. Она посмотрела на Тома долгим взглядом и улыбнулась. С совершенно серьезным лицом Том вытащил из внутреннего кармана воображаемый пистолет и «выстрелил» в нее. На мгновение у Марго мелькнуло воспоминание о Доме Святого Антония, но так же быстро поблекло.
Пока я стояла рядом с ним, мы оба погрузились в воспоминания, а такси влилось в неоновый прибой.
Я сидела рядом с Марго на заднем сиденье, наблюдая, как она снова и снова оглядывается, чтобы посмотреть в заднее окно, и смеется про себя при мысли о Томе. Я видела, как свет вокруг ее головы разгорается все ярче и его переполняют желания. Я думала о том, что сказала Нан. Ты считаешь, что с Томом будет по-другому? «Да, — подумала я. — Да, я не сомневаюсь».
Когда такси остановилось на красный сигнал светофора, в окно быстро постучали. Таксист опустил стекло и взглянул на человека, стоящего под дождем. Человек наклонился, защищаясь от ливня кожаной тетрадью.
— Вы не могли бы поделиться со мной такси? Мне нужно в Уэст-Виллидж.
Я напряглась. Я узнала бы этот голос, даже если бы его обладатель был похоронен в египетской гробнице, по которой маршировал духовой оркестр.
Таксист посмотрел в зеркало заднего вида на Марго.
— Конечно, — сказала та, пододвигаясь, чтобы дать место новому пассажиру.
«Не надо», — сказала я и закрыла глаза.
На светофоре зажегся зеленый. Молодой человек в светло-зеленом вельветовом костюме откинул назад длинные волосы и протянул руку Марго.
— Спасибо, — сказал он. — Я Тоби.
Я завопила. То был долгий, исполненный муки вопль. Вопль проклятого.
— Марго, — ответила Марго, и я заплакала.
— Итак, будем знакомы.
14. Три степени притяжения
Могу ли я хоть как-то описать вам ту сцену в машине, чувство, которое колыхалось над нами, как тент, полный дождевой воды, готовый прорваться? Дождь барабанил по ветровому стеклу со звуком радиопомех. «Дворники» пульсировали, словно электрокардиограмма, а таксист мурлыкал «Поющие под дождем»[24]на венгерском.
В этой машине существовало три типа, или три уровня, притяжения:
1. Марго посмотрела на Тоби и поняла, что ее странно притягивают его прекрасные длинные, цвета осенних листьев волосы, нежность в его глазах и искренность его «спасибо».
2. Тоби искоса посмотрел на Марго и подумал: «Хорошенькие ножки». Несмотря на то что я пребывала в расстроенных чувствах, это что-то во мне пробудило. Он с ходу решил, что у Марго есть бойфренд, что она студентка Колумбийского университета — из-за ее короткой зеленой, как мох, твидовой юбки, поветрие на которые распространилось среди целой группы студенток нынче летом, — и что она никоим образом не обратит внимания на парня вроде него. Поэтому он вежливо улыбнулся, вытащил из кармана тетрадь и продолжил делать наброски своего рассказа.
