Они уходят.
Ищут то, что прямо под ногами. Что рябит в глазах, когда они ищут. Он разливается холодным существом голодного зверя у ног слепого хозяина и замирает. Они споткнутся об него. И не заметят.
Вдруг стало так много точек.
Законченных предложений.
И мало. Мало слов.
Арлен О'Келли
Они усадили его на мягкий диван, подали плед и чашку ягодного чая. Налили в уши музыку. И оставили оттаивать.
Макензи суетилась по дому. Переставляла все с места на место, а потом удалилась в свою комнату. Не сказав ни слова. Без шума волн и бьющегося ветра Арлен даже мог расслышать шелест листов бумаги. Наверное, Макензи перебирает рисунки. И, несмотря на то, каким личным это занятие кажется, парень решает подняться к ней. Девушка стоит у окна, рассматривая рисунки, и раскладывает на подоконнике одной ей понятные стопки бумаг.
Оглянувшись на Арлена, Макензи тряхнула волосами, тут же напомнив о порывах океана. На секунду дыхание Арлена замерло.
– Что ты делаешь? – Произнес он единственные слова, что пришли ему в голову.
Он подходит к ней и смотрит на рисунки через плечо. Там все те же картины – волны, океан, черный берег. Его привлекает стопка рисунков, где есть красные пятна. Он берет их в руки и листает. Красными и розовыми пятнами оказались лужи крови на берегу и на воде. На черных камнях кровь выглядела даже красиво. А в воде в этих лужах крови всегда лежал один и тот же парень – Арлен.
Вот как, должно быть, все происходит, если смотреть со стороны. Всего лишь глупый человек против стихии. Вот как на его теле появлялись гирлянды синяков, как расцветали розы ссадин. И как это знание ложилось на хрупкие плечи Макензи Кирван, что с рождения держит в руках кисть, под подушкой – краски, на полу – стакан цветной воды.
Когда взгляд Макензи становится слишком тяжелым, Арлен смотрит на нее в ответ. Увидев что-то в его глазах, она откладывает те рисунки, что были у нее в руках, сгребает все остальные в одну сторону и хочет взять у него из рук картины, но Арлен почему-то не отпускает. Осознав это, сам кладет их на подоконник. Макензи разбирает их и выкладывает в определенной последовательности. Сначала был каменный берег, с которого мягкие волны смывали красную краску. Потом волны бились о камень, заглаживая его раны. Там были дикие лошади из глубин океана оттенков серого и винного. Они приносили за собой волны, или же волны их выводили на пастбище. Потом можно было куда лучше разглядеть жесткую шерсть роанов, повторяющую рисунки волн на бушующем океане. Роаны, уводящие в ил человека. Человек, который боролся с ними, набрасывая на их сильные шеи венки из травы и цветов и выпутывая их копыта из рыбацких сетей. Каменные, нет, просто холодные серые руки, тянущиеся к человеку из волн, закрывающие ему рот, уши, разрывающие рубашку в клочья. Огни маяка, льющего свет на красные волны. Бьющееся сердце.
Его история. Арлена О'Келли. Без слов, потому что все слова он забирал на истории о других людях. Ушедших. Забывая, что истории должны быть о живых, они нужны живым, истории должны жить, а не умирать.
Слишком тяжело ему далась эта простая истина. Но за ней шла другая: истина никогда не дается легко. Она добывается потом и кровью, жжеными мышцами и окаменелыми сердцами.
Арлен снова провел пальцами по картинам. Листы, которые впитали воду вместе с краской, – это и были соль и кровь Макензи. Это и была еще одна разновидность любви. Они хранили истины друг для друга, которые выменивали на сердца.
К его пальцам прикоснулась холодная рука девушки, и Арлен поднял на нее взгляд. У нее в руках был еще один лист бумаги, который гласил:
«Я знаю, что прошу слишком много. Но мог бы ты остаться со мной навсегда? Здесь?»
– Почему ты так спрашиваешь? – вслух прошептал Арлен, вцепившись в пальцы Макензи.
Какое-то время они смотрели друг другу в глаза: она – в его – серо-голубые, он – в ее – синие, все больше походившие на воду на глубине. Она отняла у него руку и написала ответ:
«Ты влюблен в океан, это причиняет боль».
Арлен не отвечает ей, сгребая в неуклюжие объятия.
Макензи Кирван
Они заснули в ее комнате, прогретой днем заблудившимися солнечными лучами и чашками какао.
Арлен отказывался выпускать из объятий Макензи дольше чем на пару минут. Согретая теплом его тела и убаюканная мерным дыханием Арлена, девушка уснула, положив голову ему на плечо. Проснулась она в темноте, рога луны подглядывали в окно. Арлен тоже уснул, все еще сжимая ее в руках, но на них уже было накинуто одеяло. Макензи высвободила одну руку из-под него и убрала руки Арлена – он все так же спал. Тогда Мак встала и прошла в другой конец комнаты, к окну. Взглянула на чернеющие волны – они больше не кричали у нее в голове.
Сейчас был только он – ее Джокер. Он не просил ее прийти, нет, он рассказывал, как это – быть там, собой, разложенным на частицы и собранным заново. Как на плечах сильных вод лежит сама вечность – совсем не тяжелая, если не смотреть ей в глаза, выцветшие от слез.