Оставалось только вспомнить, что это за дело.
Двигавшаяся навстречу тучная дама с истеричной болонкой на поводке обогнула Мартынова по широкой дуге, и Станислав презрительно ухмыльнулся, заметив ее неуклюжий маневр. Он знал, как выглядит со стороны, и думал, что вид его работает ему на руку: вряд ли кто-то мог заподозрить в опустившемся алкаше человека, ворочающего крупными делами и тасующего пачки стодолларовых купюр, как засаленные карты в колоде. Такое представление о себе льстило его самолюбию, хотя деньги, проходившие через его руки, принадлежали в основном Самарину, а самому Мартыну, как звали его все без исключения знакомые, перепадали лишь жалкие крохи, которых с трудом хватало на жизнь – в его понимании, конечно.
Одно время Мартын пристрастился было к шотландскому виски, но это пристрастие очень быстро посадило его на мель, заставив запустить руку в чулок со сбережениями, отложенными на черный день. Снявшись с мели, Мартын с печальным вздохом вернулся к отечественной водке, но сладостное воспоминание о янтарном напитке с терпким привкусом дубовой древесины порой щекотало его воображение, толкая на рискованные мероприятия.
Подумав о рискованных мероприятиях, он сразу же вспомнил о том, что должен был сделать. Самарину нужен микроавтобус, чтобы перевезти в Ильичевск какие-то ящики – тяжелые ящики, если верить Владику. Что же может быть в этих ящиках?
Дойдя до сквера, Мартын отыскал глазами свободную скамейку и со вздохом облегчения уселся на нее, вытянув скрещенные ноги далеко перед собой и широко раскинув руки на деревянной спинке. Нашарив в кармане полупустой коробок спичек, он прикурил свою потухшую сигарету и заставил себя думать, хотя мысли пьяно шатались во все стороны и перескакивали с предмета на предмет.
Итак, ящики. Несколько ящиков, тяжелых и настолько ценных, что Владик сам бросил все свои дела и примчался в Одессу. Не ближний, между прочим, свет. Интересно, подумал Мартын, а сколько человек мог привезти с собой наш глубокоуважаемый господин Самарин? Три? Пять? Не станем мелочиться, пусть будет, для ровного счета, десять. Хотя вряд ли.
Таскать за собой такой эскорт – значит напрашиваться на неприятности, а Владик – мужчина осторожный. Неприятностей он конечно не боится, но и не ищет. Значит, не десять, а что-то около пяти.
Да хоть бы и десять! Что такое десять приезжих амбалов в Одессе? Плюнуть и растереть. Главное, чтобы игра стоила свеч, а то мои ребята возьмут меня за задницу: ты куда нас послал, урод?
Мартын подобрал ноги и хлопнул себя по лбу.
«Ну и дурак же я! – подумал он. – Ему же грузчики нужны! Стал бы он искать грузчиков, если бы в его распоряжении было хотя бы пять человек? Черта с два! Дело упрощается на глазах. Осталось только выяснить, что в ящиках, и тогда можно будет решать, как быть дальше. А как было бы здорово кинуть наконец этого московского козла!»
Мартын даже немного протрезвел от предвкушений. Отшвырнув недокуренную сигарету, он тяжело, в три приема, поднялся со скамейки и отправился на поиски телефона-автомата. Исправный таксофон обнаружился совсем рядом, за углом. Мартын вставил в прорезь чип-карту, снял трубку и набрал номер.
– Слушаю вас, – ответил ему приятный женский голос с интонацией профессионального диспетчера. – Хотите заказать грузовое такси?
– Тебя хочу, птичка, – с грузинским акцентом сказал Мартын.
– Мартын, ты? – уже другим тоном спросила девушка. – Кончай дурить, мне работать надо.
– Сказал бы я, что тебе надо… Сеня там?
– Зачем тебе Сеня? – тон девушки моментально сделался подозрительным. – Опять выпить не с кем?
– Не твое дело, шалава, – отрезал Мартын. – Когда в следующий раз решишь меня допросить, вспомни, кто вас кормит – и тебя, и Сеню твоего недоделанного… Где он?
– Да спит он, где ему быть. Ты ж его знаешь: сожрет все, что в доме есть, и дрыхнет. Устал, говорит, отдохнуть надо. Разбудить?
– Можешь не будить, если бабки не требуются.
Позвоню в другое место, от меня не убудет.
– Подожди секундочку, я сейчас, – торопливо сказала укрощенная сожительница Сени.
«Секундочка» растянулась на несколько минут, на протяжении которых из трубки доносились приглушенные сердитые женские крики, какие-то звонкие шлепки, а затем сиплый рев разбуженного Минотавра и испуганный визг. Слушая этот концерт, Мартын весело крутил головой: будить Сеню во все времена было делом неблагодарным.
Наконец в трубке загромыхало, как бывает всегда, когда трубку небрежно, задевая ею за все подряд, берут со стола, и заспанный голос недовольно буркнул:
– Але… Ты, что ли, Мартын?
– Не Мартын, а Станислав Яковлевич. Запиши себе где-нибудь на видном месте!
– Ага, ясно. Уже вмазал…
– Не твое собачье дело. Завидуешь? Самому небось Людка не дает?
Сеня негромко вздохнул: Мартын попал в самую точку.
– Ладно, – продолжал Мартын, – это все ерунда. Есть дело.
– А за дело платят? – осторожно поинтересовался Сеня. – Или только наливают?
– Москвич приехал, – воровато оглянувшись по сторонам, вполголоса сообщил Мартын.
Это известие произвело должное впечатление.
Таинственный москвич, которого почти никто, кроме Мартына, в глаза не видел, но деньги которого Мартын раздавал направо и налево в виде взяток и оплаты разнообразных услуг в количествах просто неимоверных, пользовался среди Мартыновых дружков большим авторитетом: как известно, кто платит, тот и заказывает музыку.
– Москвич? – уважительно повторил Сеня. – Значит, бабки будут.
– Теперь слушай, – продолжал Мартын. – Возьмешь с собой кого-нибудь… Нет, кого попало нельзя… Вот что, возьми с собой Слона и к десяти вечера подъезжай на своем корыте к гостинице «Волна». На стоянке будет двухэтажный автобус. Остановись где-нибудь рядом и жди распоряжений. Да не рисуйтесь там!
– Погоди, Мартын, – перебил его Сеня. – У меня соляры кот наплакал…
– Не понял, – сказал Мартын. – Это что, моя проблема? Тебе бабки нужны или нет?
– Ну, нужны, – пробурчал Сеня.
– Тогда заткнись и слушай. Москвич притаранил сюда какие-то ящики. Ваше дело – помочь ему эти ящики погрузить и отвезти, куда он скажет. Но это только полдела. Очень я хочу узнать, что такое в этих ящиках.
Сеня молчал всего секунду, переваривая полученную информацию. Вслушиваясь в это молчание, Мартын усмехнулся: несмотря на внешность племенного борова и свинские манеры, Сеня умел работать головой и понимал Мартына с полуслова.
– Слон может сплоховать, – сказал наконец Сеня, и Мартын снова улыбнулся: он не ошибся в приятеле.
– А ты на что? – сказал он. – Проследи, чтобы не сплоховал. Что возьмешь с современной молодежи? Да и мы с тобой, помнится, были не лучше…
