– Не о чем рассказывать! – упрямо буркнула ему и отвернулась в сторону, не желая продолжать навязанный мне странный разговор.
Повисшее молчание и темнота в комнате угнетали, поэтому, не желая исправлять ситуацию с первым, я спустила босые ноги с кровати, встала и решила быстро справиться со вторым. На носочках подошла к окну и раздвинула в сторону плотные портьеры, впуская в спальню тусклый лунный свет, который лишь частично пробивался через плотную завесу дождевых туч.
– Ну, как знаешь… – как и тогда повторил он и я уловила незначительное движение, решив, что он начал подниматься с кресла, чтобы уйти…
– Подожди! – быстро остановила я, поворачиваясь к нему, но оставаясь стоять у окна, прислонившись к подоконнику, прикрываясь подвижной тенью.
Лунные блики побежали по комнате и, сейчас, я отчетливо видела мужчину. Он и не собирался уходить, лишь поменял свою позу, устраиваясь поудобнее, откидываясь затылком на высокую спинку резного кресла, глядя перед собой, не в мою сторону. Даже, если бы повернулся ко мне, увидеть меня он никак не мог, я стояла на фоне окна, поэтому была скрыта от его глаз, но зябко поёжилась только от одной мысли об этом, обхватив себя руками…
Шелковая ночная сорочка доходила почти до колен, а грудь была прикрыта плотным кружевом, но, для уверенности, мне не хватало халата, поэтому я потянулась к нему, вспоминая, что оставила его здесь, рядом, на спинке стула перед письменным столом. Быстро накинула на себя еще один слой ткани и туго завязала неширокий поясок, словно этот узел поможет мне сдержать мужской натиск, если Ветер решит снова изменить правила, навязанной им, игры.
– Что хочешь узнать? – хрипло спросила я и едва слышно сглотнула, прочищая слипшееся от неуверенности горло. – С чего начать?
– С начала, – бесцветно ответил он.
– Не знаю… – начала я, – Одна у родителей. Училась на отлично. С трех лет отдали в секцию биатлона, в подготовительную группу, – сразу уточнила я, – там только поставили на лыжи, преподавая лишь технику катания, тренируя выносливость. С семи лет – в тир. Занятие самим биатлоном начались с двенадцати лет. В пятнадцать я стала кандидатом в мастера спорта. В семнадцать – сдала на мастера спорта и вошла в состав юниорской сборной России по биатлону…
Воспоминания давались мне очень тяжело, поэтому замолчала. Я безжалостно ковыряла свою память, пытаясь достать оттуда навсегда спрятанные свертки прошлого, в которых была бережно завернута моя головокружительная карьера, которая, стремительно взлетев, рухнула вниз, разбившись о сложные жизненные перипетии и разлетелась на части.
– А потом? Почему дальше не пошла? – настойчиво подталкивал к продолжению Ветер.
– Потому, что потом я возненавидела тебя…
– Была причина?
– Думала, что была, – тихо вздохнула я. – Оказалось, что ты здесь совершенно ни при чем. Мама всегда обвиняла во всем тебя, Ветра, но теперь я понимаю, что речь шла о твоем отце.
– Она не знала, что он умер?
– Нет. Не следила за его жизнью с момента смерти папы…
– Ну, а твой отец, как умер он? – заинтересованно спросил Демьян, – Игорь сказал, что там был суицид. При чем здесь старший Ветер?
– Доведение до самоубийства! – зло огрызнулась я, – Слышал про такую статью? – и уже спокойно добавила, – Там документы замешаны платежные. Якобы, папа деньги растратил, вот твой и пригрозил ему, что всю семью вырежет, если он их ему не вернет. А как тут вернуть?! Там сумма баснословная. Не брал он! Папа решил, что нет человека – нет проблемы, ведь с нас спрашивать не будут…
– Зря. – Негромко ответил Ветер. – Вам просто повезло, что мой вовремя скончался от неожиданного сердечного приступа. В противном случае, выкосил бы вас с матерью без разбора.
Я оторопела от жуткого признания. От услышанной правды, сердце выстукивало беспокойный ритм, то и дело сбиваясь, пропуская удары. Сейчас, только сейчас я поняла всю серьезность сложившийся ситуации, в которую бездумно бросил нас папа. Знал, что за человек старший Ветер, работая с ним годами, но пошел на поводу у своего слабоволия, показав свою бесхарактерность, решив переложить на наши с мамой плечи всю криминальную грязь, в которой вывалял нашу семью.
– Надо бы мне эти документы просмотреть… – встал с кресла и в два шага преодолел расстояние между нами, остановившись рядом со мной. Провел пальцами по моей руке от локтя вниз, до самой ладони, раскрывая ее и вкладывая в нее обещанный телефон. – Сможешь найти?
Я так и стояла, почти уткнувшись носом в его грудь, но, как и тогда, вечером, не решалась поднять на него глаза. Сжимая мобильный трясущимися пальцами, ощущала его дыхание на своей обнаженной коже, которое бережно касалось хрупких ключиц, не скрытых тканью халатика. Словно он уже прикасался ко мне, лениво проходясь по ним, очерчивая слегка выпирающие косточки…
– Смогу, – выдохнула я и, отбросив сомнения, подняла к нему голову.
Не давая мне шанса передумать, он, захватил мое лицо, заключив его в свои ладони. Провёл подушечками больших пальцев по скулам, склонился, перехватывая приоткрытыми губами дыхание, но не настаивая на продолжении, оставаясь в миллиметрах от моего рта. Чувствую, как едва прикасается к коже на моей шее и дрожу от волнующего предвкушения, прекрасно понимая, что он ждет от меня. Сегодня это мой выбор… и я делаю незначительное движении вверх, к нему, прикасаясь к нему своими губами, поймав ими чувственный мужской полустон, переполненный ожиданием…
Он больше не ждет от меня действий. Этой малости ему достаточно, поэтому с жадностью впивается в моей рот, слизывая с моих губ остатки сомнений. Жар желания уже стремительно бежит по моему телу, скребет вены изнутри, распирая их от первой волны необъяснимого возбуждения.
В этот раз все по другому: острее, эмоциональнее, ярче…
Пальцы зудят от отчаянного желания прикоснуться к нему, поэтому я, роняю телефон, который с глухим стуком падает на пол, снизу подсвечивая нас включенным экраном. Поднимаю руки к его плечам и веду по ним вверх, поднимаясь выше, по мощной шее, к коротко подстриженным волосам на его затылке. Интуитивно притягиваю его голову, стремясь стать еще ближе с ним…
В ответ он подхватывает меня и сажает на подоконник, сразу же подтягивая к самому краю, устраиваясь между моих раздвинутых ног, прижимая к своему телу за попку, горячими пальцами впиваясь в холодный шелк разделяющей нас ткани. Чувствую его напряженный член внутренней поверхностью своих распахнутых бедер, но не отстраняюсь. Тело больно горит с местах наших соприкосновений, поэтому хочу отпрянуть, но подчиняюсь инстинктам и прислоняюсь к нему еще ближе, до невидимых глубоких ожогов.
– Мне не понравилось… тогда… в первый раз… – шепчу ему, едва переводя дыхание.
– Я знаю, – улыбается он и я чувствую эту обаятельную улыбку на своих губах, – исправлюсь.
***
Под сильными порывами ветра снаружи, дождь барабанит уже по стеклу, словно погода просит меня обратить на нее внимание и остановиться, но я не слышу надрывный плач за окном. Не чувствую холод, потому, что жар желания, сосредоточенный на кончиках пальцев Демьяна, передается мне через осторожные касания и быстро распространяется по всему телу, заставляя его пылать от болезненного ожидания…
