Из лифта вышла Диана, и Стас невольно обратив внимания на её покрасневшие глаза. Понятно, что мать умирала, и плакать для женщины было нормально, но до обычно она держалась молодцом, а тут похоже, совсем расклеилась. В голове у него вдруг появилась назойливая, как комар, вылезший после дождя мысль, но он никак не мог её поймать.
Врачи зашли в кабину и Стас не глядя, нажал кнопку нужного этажа.
— А что за крошка была с тобой вчера? — сбил с попытки разгадать тайну собственных чертогов разума Алексей, не отрывая взгляда от смартфона. Кто бы сомневался, что он это спросит? Не про мертвую девушку Лиду, не про операция, даже не про отделение полиции, в котором его даже обвини в убийстве (ну раз других подозреваемых нет) Зачем? Он лучше спросит по Машу.
Единственной отрадой психиатра были женщины и находил он их на бесчисленных, как клетки в организме, сайтах знакомств. Там было проще — каждый знал зачем идёт на свидание и чем оно должно закончиться.
— Не про тебя ягодка, — хмыкнул Стас.
— Так ягодка и для тебя зеленовата, а сейчас ты вообще на полтинник выглядишь, — усмехнулся Лёха и наконец убрал телефон.
Лифт остановился на шестом этаже, там и было психиатрическое отделение. Брюнет стал выходить и тут обернулся и задержал съежившиеся двери. Он внимательно рассматривал самодовольную рожу Стаса и широко раскрыл глаза.
— Вот ты кабель! — расхохотался он. — Не уж то уже сорвал ягодку?
— Не твоего ума дела, — не стал спорить Стас. Думы о Маше и ее влажной, тесной ягодке он гнал от себя на протяжении всей ночи и половины утра. Это было несложно. Работа занимала все внимание, но сейчас, снова вспоминая приятные минуты, поток мыслей, как кровь, вновь обратился к молоденькой наивной девчонке.
— Ей сколько? — решил поддеть Леха и сделал шаг назад надув губы, словно соска в инстаграме. — Шестнадцать?
— Ты за кого меня принимаешь? Восемнадцать.
Стас оправдывался, но что было хуже всего, не был уверен, что смог бы держать руки и член подальше от Маши, будь она младше. Надеялся, что нет, но уверенности не было.
— А ты тридцатку разменял, — усмехнулся Леша. Он видел, что тема задевает приятеля и давил сильнее.
— В отличие от тебя, всего год назад.
— Я выгляжу моложе.
— А толку-то? Девок все равно находишь в интернете.
— Это современные технологии.
— Это неуверенность в себе, не более. Люди, ищущие в глобальной сети чаще всего просто не могут побороть страх знакомства в реальности и остаются одинокими.
С этим Стас и нажал кнопку пятого этажа, чтобы попасть к Марине. В кабинет его не пустили — сейчас там был Министр. Стас услышав это растянул губы от уха до уха.
Все напряжение ночи и утра резко схлынуло. В теле заклокотало нервное возбуждение, разнося по крови восторг сбывшейся мечты.
«Поздравляю» — одними губами произнесла секретарь Марины, но он только кивнул, плохо соображая.
У него будет грант. У него будет лаборатория. Собственные исследования. Независимость.
Именно это сказал ему Павел Петрович — нынешний министр здравоохранения, когда Стаса, спустя бесконечные полчаса пригласили в кабинет заведующей. Он старался не обращать внимания на оскал Марины, словно это все была ее заслуга.
— Вы показали себя настоящим профессионалом. Хоть, риск и был, — произнес довольно усталым голосом мужчина. Его лицо напоминало застывшую маску вежливости и ни одна мышца не дергалась, когда он улыбался. Но судя по всему вежливость была не то, чтобы фальшивой, но отрепетированный.
— Храбрым помогает не только судьба, но гораздо более — разумное суждение. В тот момент это было наилучшее решение, — протянул руку Стас.
— Я вас поздравляю Станислав Алексеевич, — не стал спорить Павел Петрович Кузнецов. Судя по рукопожатию, да и по всему виду, он давно не ставил диагнозы и не лечил людей. Ему это и не было нужно. Он давно и прочно занимал своё кресло и, разве что конец света, о котором шутил Леха, мог ему навредить.
Избежав разговора с Мариной и взяв папку с сертификатом о присвоении больнице статуса Трансплантационного центра, Стас вышел из кабинета и застыл.
В голове стоял невообразимый шум. То, чего он так долго добивался — свершилось. Конечно, еще предстоит пройти много бюрократических тонкостей, написать отчет о проведенной операции у Пушкаревой и вообще… До возможности получать органы для пересадки или создавать искусственные невообразимо долго ждать.
Но блять!
Все получилось. Он смотрел, как за окном накрапывает первый по-настоящему осенний дождь, стуча по подоконникам, но впервые за много лет на его душе в противовес, светило солнце. Оно освещало темные закоулки души, изгоняя внутренних демонов. И, даже внезапно возникшая на горизонте операция не смогла стереть с лица обалдевшее выражение и легкую, почти незаметную улыбку.
Глава 17
Стас никогда не любил отделения полиции. Грязное, плохо пахнущее место, наполненное лицемерными, жадными до денег животными. После трех часов борьбы за жизнь разбившейся Лиды Назаровой — лаборантки, его тем немее, как единственного свидетеля преступления забрали туда для дачи показаний.
Утаивать правду Стас не стал. Сказал все как есть: и про голоса, и про визг и про промелькнувший белый халат. Скорее всего медсестры. Имени подозреваемой он не знал, но понимал, что проверка которую затеют следователи на этот раз быстро даст ответ на этот, впрочем мало интересующий его, вопрос.
Не спавший двадцать часов кряду, он был злой и взбешенный, когда пришлось возвращался в больницу по вызову Марины. Стас планировал отоспаться и вернуться после четырёх часов дня за Машей. Ничто не раздражает людей больше, чем расстроенные планы. Если Маша уйдет раньше? Это ее выбор. Мысль о том, что все равно её найдет, Стас спрятал в самый дальний уголок своего сознания.
Наорав на разлившего на его белую рубашку чай, охранника Петровича, Стас рванул по просторному холлу да лифтов и вдавил кнопку вызова, так словно на чье-то глазное яблоко.
— Не выспался? — иронично предположил Алексей как раз, подошедший сзади. Стас тяжело вздохнул и обернулся. Разговаривать решительно не хотелось. Новиков улыбался ровно до тех пор, пока его к месту не пригвоздил раздраженный взгляд Стаса.
— Понял, герои должны молча сносить все беды, — протягивая ему стаканчик с кофе из автомата, примирительно сказал коллега из психиатрического отделения.
— Как он? — забрал Стас кофе и осушил бумажный стакан одним глотком. Это была уже третья чашка, но ни бодрости, ни настроения сей утренний ритуал не дарил.
Спрашивать кто такой он, Алексей разумеется, не стал (Больница продолжала обсуждать Лунского, создавая шум, как рой взбесившихся ос) и просто пожал плечами.
— Стабилен, тут главное чтобы конец света не наступил, ну или сынок не стал понимать больше, чем автомат с кофе.
