Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 143
Чахотин строит условную пирамиду, чтобы показать место символа. В широком основании пирамиды лежит Доктрина, за ней следует Программа, дальше Слоган. И завершает эту пирамиду на самой вершине Символ. Символ легко передает активную идею движения, которое представляет. Фашистский итальянский символ — прутья — передает идею наказания за ослушание, насилие в руках правых сил.
Сам Чахотин создал символ для социалистов Германии — три параллельные стрелы, поражающие врагов. Его легко мог нарисовать мелом даже ребенок. Чем символ проще, тем лучше. На первое место в этом плане он ставит христианский крест, на второе — свои три стрелы, на третье — свастику. Три стрелы и свастика использовались в политической борьбе на улицах Германии в 1932 г. (см. о Чахотине еще[258][259]).
Давайте теперь согласимся с тем, что существует набор разрешенного поведения и набор поведения запрещенного. Религия, идеология, общество и государство в разные периоды и с разной силой удерживают те или иные типы поведения как правильные или неправильные.
Стабильность этой границы между плохим и хорошим не может быть нерушимой, например, что было запрещенным в советское время, стало разрешенным в постсоветское. То есть перестройка поменяла эти правила, что привело, к примеру, диссидентов в парламент. Это же делают и цветные революции, за что их не любит ни одна власть.
Менять правила можно за счет разного рода давления государства и общества на индивидуальное и массовое сознание: политическое, информационное и виртуальное. В последнем случае на экране появляются герои, тип поведения которых не особенно поощряется. Например, после появления фильма «Интердевочка» произошло следующее изменение в массовом сознании: «Фильм внес свой вклад в мифологизирование профессии валютной проститутки. Как показывали социологические опросы среди советских школьников в 1989 году, профессия валютной проститутки входила в десятку самых престижных, 35–40 % московских школьниц на протяжении нескольких лет после просмотра фильма „Интердевочка“ упорно мечтали стать путанами» [260]. А фильмы «Бригада» и «Бандитский Петербург» привели в результате к мифологизации преступности[261][262][263]. После «Бригады», как говорили полицейские, произошел всплеск подростковой преступности, причем подростки собирались в настоящие банды, а не действовали поодиночке.
Кстати, и первое избрание Путина также связано с киномифологизацией КГБ, которая была сделана Андроповым, активно поддержавшим сериал «Семнадцать мгновений весны». И на следующем витке истории виртуальный герой Штирлиц помогает избрать реального президента. Об этом переходе во многих своих интервью рассказывает Г. Павловский, который занимался операцией «Преемник»[264][265][266]. В опросе, который производил в мае 1999 года Ромир и ВЦИОМ, был вопрос: «За какого персонажа фильма вы бы проголосовали на ближайших президентских выборах?». Там можно было давать несколько вариантов ответа. Три персонажа вышли вперед: Юрий Жуков, который часто изображался в кино, Глеб Жеглов из сериала «Место встречи изменить нельзя», и на третьем месте оказался Штирлиц из популярного сериала «Семнадцать мгновений весны».
Команда «Преемника» в этот момент тоже искала кандидата из числа силовиков, поскольку страна разваливалась, и нужен был новый типаж, способный в глазах избирателей остановить этот развал.
Г. Павловский говорит: «Ельцин сильно переживал катастрофу Беловежских соглашений. Без этого, думаю, он бы не пошел на выдвижение в главы государства человека из КГБ. Здесь есть что-то личное. Что-то советское вдруг откликнулось в нем, как потом откликнется на самого Путина избиратель 1999 года. Замечу: Путин — безусловно, радикально личное решение Ельцина. Советчиков теперь много, все настаивают на авторстве наперебой. Но кто бы что ему ни советовал, про Путина Ельцин решил сам. Ельцин вообще был сценарист власти, это у него общее со Сталиным. Однако Ельцин своих актеров не убивал, а просто их увольнял. Думаю, если бы Примаков не пошел на союз с Лужковым, он тоже мог стать преемником. Примаков породил всплеск массовых ожиданий, и этим многое подсказал для кампании Путина. Стало ясно, где массовый нерв, каковы запросы.
Нужен был тот, кто отыграет Чечню обратно, поскольку без этого Россия не верила в свое существование. Когда в 99-м году проводили социологическое исследование, кого из киногероев хотят в президенты, в первую тройку популярности попали Штирлиц с Жегловым. Была даже шуточная обложка „Коммерсанта-Власть“ со Штирлицем: „Президент-2000“»[267].
Мы видим, глядя из сегодняшнего дня, как виртуальная интервенция, произведенная Андроповым, кстати, превентивная в терминологии Роджерса, через десятилетия принесла результат. Избирательную кампанию Путина уже подгоняли под образ Штирлица, который находился в массовом сознании. Разведчик, ГДР и подобное. Кстати, Г. Павловский считает, что Ельцину Путина порекомендовал первым М. Лесин, то есть также еще один создатель виртуальностей.
Есть такой же интересный американский пример. Дж. Байден, в свою бытность вице-президентом, поблагодарил создателей сериала «Will and Grace» за то, что они больше сделали для снятия стигматизованности с ЛГБТ-сообщества, чем американское государство[268][269][270][271]. Тут следует также напомнить, что сериал выходил еще в 1998 г., когда такие разговоры вообще были невозможны.
Ознакомительная версия. Доступно 29 страниц из 143
