– Элен, я предупреждаю тебя…
– Папа, пожалуйста! Могу я хотя бы выпить чашку чая без этих расспросов?
Он сунул руки в карманы.
– Хорошо, хорошо, – согласился он, с трудом сдерживая себя. – Хорошо. Пей чай. Я могу подождать.
Элен налила чаю, добавила молока и маленькими глотками принялась пить. Горячий чай восстановил ее силы; выпив одну чашку, она налила вторую. Элен видела, как отец стоит рядом и наблюдает за ней и чувствовала, что с каждой минутой его раздражение растет. Он с удовольствием схватил бы ее и как следует, встряхнул, чтобы заставить дочь все ему рассказать. Но она уже не ребенок, и такие методы на нее не подействуют. Они оба это прекрасно знали. Элен унаследовала характер своего отца – настойчивый и решительный.
Еда на столике не совсем привлекала Элен, хотя девушка и была голодна. Гораздо больше она страдала от душевной опустошенности. Образ Доминика, каким она видела его в последний раз – бледного и усталого – преследовал ее, и теперь ничто не могло избавить Элен от ощущения потери и отчаяния. Она очень беспокоилась за состояние здоровья Доминика Лайалла, и то, что он отказался от любых встреч с лей, сильно угнетало Элен.
– Ну, Элен? Ты намерена сказать мне, где все-таки была?
Голос отца вернул Элен к реальности. Она недовольно посмотрела на него.
– Я не хочу пререкаться с тобой, папа, – спокойно сказала Элен. – Почему тебя не устраивает объяснение, что я просто провела несколько дней по своему усмотрению?
– И где же ты провела эти несколько дней? В гостинице?
– Где же еще?
– Вот об этом я и спрашиваю тебя.
Элен вздохнула.
– Мне бы не хотелось обсуждать это, если ты не возражаешь…
– Если я не возражаю! – взорвался Филипп Джеймс. – Элен, ты должна мне дать объяснения. И не только мне, но и той армии детективов, которых я нанял на твои поиски. Что я, по-твоему, должен им сказать?
– Разве ты не можешь все выдать за простое недоразумение? Что я никуда не пропадала? Я хочу сказать, ты же получил мою записку…
– Ты думаешь, я показал им твою записку? – Раздраженно произнес отец. – Ты принимаешь меня за идиота?
Элен поставила пустую чашку.
– Прости, папа, но тебе придется что-нибудь придумать. Я больше не хочу об этом говорить.
– Почему? Что случилось? Элен, может быть, я не очень хорошо разбираюсь в твоих мыслях, но я прекрасно знаю, когда ты притворяешься. Тебя расстраивает что-то. И я хочу докопаться до истины. – Он внимательно посмотрел на дочь. – Почему у тебя на лбу синяк? Что произошло?
Элен осторожно потрогала место ушиба.
– Ничего. Я ударилась головой, вот и все.
– Как это случилось?
– Как человек может удариться головой? Ну, папа, пожалуйста! Я устала. Могу я пойти к себе в комнату?
– Кто-то ударил тебя? Так это было? Я предупреждаю тебя, Элен, если это действительно так, и я узнаю, кто это сделал…
– Ты слишком все драматизируешь, папа. Еще до моего отъезда ты прекрасно знал, как я отношусь к Майку. Я не позволю тебе все решать за меня. Мое решение не изменится, что бы ты ни говорил!
Отец начал раздраженно ходить по комнате.
– Почему ты отказываешься выйти за него замуж? Чем он не устраивает тебя? Вы столько времени проводили вместе. Я думал, вы нравитесь, друг другу, и его отец тоже так считает.
– Да, он мне нравился… нравится. Но папа, я думаю, этого недостаточно для брака…
– Почему же? Ты же не считаешь, что мы с Изабеллой…
– То, что выбрали вы с Изабеллой – ваше личное дело. Я не собираюсь следовать вашему примеру.
– Послушай, – прервал ее отец, – если ты не хочешь выходить замуж за Майкла, значит, ты встретила кого-то другого.
– О, папа, не говори глупости!
– Что такого я сказал?
– Ну, как я могла встретить кого-то другого, если вы с отцом Майка неотступно следовали за нами по пятам?
– Не знаю. Возможно, это тебе как-то удалось.
– Ошибаешься, папа.
Он пристально посмотрел на нее.
– И ты можешь честно сказать мне, что ты провела эти несколько дней одна – или, во всяком случае, не в обществе мужчины?
Элен поспешно опустила голову, чтобы он не увидел ее лица.
– Да.
– Я не верю тебе. Я сразу не поверил тебе – и сейчас не верю. Элен, если ты мне лжешь…
– Что здесь происходит?
В накалившейся атмосфере комнаты ровный голос Изабеллы подействовал на дочь и отца как холодный душ. Впервые в жизни Элен обрадовалась приходу мачехи, хотя вряд ли та могла бы сказать ей что-либо хорошее.
– Значит, ты вернулась, – сухо заметила Изабелла. – Я так и думала. Как же ты встречаешь заблудшую, овечку, Филипп?
В присутствии жены Филипп Джеймс сразу взял себя в руки.
– Не вмешивайся, Изабелла, – тихо попросил он. – Ты сегодня рано вернулась. Игра не состоялась?
– Твоя наблюдательность делает тебе честь, дорогой, но сегодня слишком холодно. Как бы я ни любила гольф, в него невозможно играть, когда мерзнут руки. – Она бросила вопросительный взгляд на Элен. – И где же ты была? Проводила время с каким-нибудь лесником?
– Изабелла!
Окрик мужа заставил ее замолчать. Элен встала из-за стола.
– Могу я уйти в свою комнату, папа? – тихо спросила она.
Филипп Джеймс сердито махнул рукой.
– Конечно, можешь идти! Но не думай, что разговор на этом окончен.
– Я и не думаю, папа.
Сохраняя спокойствие, Элен пошла к двери. Все возвращается на круги своя. Противоречивый мир, в котором она выросла, опять притягивал ее к себе. Элен не принимала его неискренность. Может быть, Доминик Лайалл был прав, когда решил удалиться от него. Наверное, ей тоже надо так поступить. Теперь Элен было ясно одно – уже ничего не будет, так как прежде.
В течение следующих недель Элен все же пыталась вернуться к своей прежней жизни. Ее друзья, узнав, что она вернулась, стали приглашать ее на обеды и вечеринки, но у Элен пропал всякий интерес к подобным развлечениям. Она делала над собой усилие, потому что хотела вновь обрести душевное равновесие, хотела навсегда забыть о той неделе, которую она провела в Озерном крае, но это оказалось невозможным. Доминик постоянно присутствовал в ее мыслях. Элен почти ничего не ела, плохо спала, и постепенно нервное напряжение начало сказываться на ее состоянии.
Что с Элен творится неладное, первым заметил Майкл Фремли.
