— Ты слушал наш разговор?
— Услышал не так много, как хотелось бы, но достаточно, чтобы кое-что понять. Некоторые вещи мне очень не понравились. — Он пристально смотрел на нее.
Вивьен окинула его беглым взглядом и отвернулась.
— Какие, например?
— Упоминание о суде, о психологе… — Альфредо старался казаться спокойным, но немного переигрывал, и она чувствовала, что он напряжен и сильно встревожен. — Что этот тип сделал тебе и твоей знакомой? Вы встречались с ним обе? И ты, и она? Почему Сабрина разговаривала так возбужденно? Почему ты сама не находила себе места? Он обидел вас?
— Альфредо, пожалуйста!
Вивьен даже на секунду боялась представить, что не выдержит и поведает ему о своей тайне. В ее душе творилось нечто невообразимое. Она любила этого человека и понимала, что тот до сих пор понятия не имеет, какова она на самом деле. Их отношения рано или поздно должны были закончиться. Так зачем распахивать душу и выставлять напоказ то, что должно уйти вместе с ней в могилу. Ее сердце разрывалось на части, и уже не хватало сил думать о том, что произойдет в следующую минуту.
— С меня довольно! Я по горло сыт этими твоими «Альфредо, пожалуйста»! Любой серьезный разговор заканчивается у нас с тобой только так, Вивьен! — Он говорил настолько резко, что у нее перехватило дыхание. — Если бы на твоем месте была любая другая женщина, то я воспринял бы ее поведение как кокетство, как желание разжечь во мне больший интерес. Но ты совсем не похожа на остальных. По крайней мере, в этом я могу быть уверен.
— Ты ничего обо мне не знаешь, Альфредо, — жалобно пробормотала Вивьен.
Он вел себя с ней куда более честно, чем она с ним, и имел полное право сердиться на нее. Ведь этот человек рассказал ей о своем детстве, о трудностях, которые выпали на его долю, о переживаниях, мечтах и устремлениях и, естественно, желал ответной искренности. Она же говорила о прошлом с неохотой и многое утаивала.
Альфредо долго молчал, потом повернулся и взглянул на нее так серьезно, что ей стало не по себе.
— Послушай, я знаю о тебе достаточно много, чтобы с уверенностью сказать: я хочу, чтобы ты стала моей женой. Кем бы ни был для тебя тот мужчина, мне все равно. Я мечтаю дать тебе то, чего он, по-видимому, дать не смог: заботу, уют, внутреннюю защищенность. Как ты считаешь, почему я до сих пор не заманил тебя в постель? Почему? Потому что хочу жениться на тебе, а не просто повстречаться несколько раз, поразвлечься и расстаться, как делают многие в наши дни. Мне осточертели быстротечные романы. Я люблю тебя, Вивьен, неужели ты этого не понимаешь? Именно поэтому я так терпеливо и долго жду. Жду, что ты поверишь мне, откроешься, примешь меня, впустишь в себя — в свою душу, в свое тело. Черт! — Он сделал паузу, взял себя в руки и, успокоившись, продолжил. — Сколько раз я мог воспользоваться моментом и овладеть тобой, ты сама знаешь! Даже сегодня я поклялся себе, что спать мы будем в одной постели! Но отношения, которые хочешь сохранить на всю жизнь, должны быть построены на абсолютном доверии, на правде.
Вивьен уставилась на него в полном замешательстве. Ее мысли окончательно спутались. Ведь до этого момента она была на все сто процентов уверена, что такого не случится никогда! Альфредо Росси любил женщин преуспевающих, блистательных и решительных. Не признавал длительных и серьезных связей. Об этом знали и говорили все вокруг. В данную же минуту она не могла сомневаться в его искренности. Он не играл с ней.
— Я часто размышлял над тем, суждено ли мне сказать какой-нибудь из женщин подобные слова, — снова заговорил Альфредо после долгого молчания. — Но и представить себе не мог, что моя избранница отреагирует на мои признания и предложение подобным образом…
— Извини…
Что она могла ответить ему? Какими словами должна была объяснить, что опасается его неминуемого разочарования и не сможет стать для него лучшей, потому что не знает, как именно это сделать? Альфредо, если уж доверился ей, ждал в ответ той же открытости и честности, на другое он просто бы не согласился. А если ему станет известна правда о ней…
— Прости, — повторила она дрожащим голосом.
— Значит, мои чувства к тебе безответны.
Вивьен чуть было не рассмеялась — истеричным, безудержным, надрывным смехом. И как ему в голову могло прийти нечто подобное? Она обожала его, любила всей душой, каждой клеточкой своего израненного сердца и боялась отдаться ему, потому что потом не смогла бы без него жить, потеряла бы себя…
Ее глаза наполнились слезами, а она даже не заметила этого. Альфредо взял ее ледяные дрожащие руки в свои теплые большие ладони и привлек ее к себе.
— Что этот тип сделал с тобой? — печально пробормотал он. — Может, твои чувства к нему еще не угасли?
— О, нет! — Как нелепо звучали его предположения.
— Вивьен, ты рвешь мне сердце на части. Я не могу смотреть на тебя в таком состоянии.
Ей казалось, она не вынесет всего этого. Ее нервы были на пределе, ее всю трясло.
— Альфредо, это совсем не то, о чем ты думаешь, — едва сдерживая рыдания, сказала она.
— Не то? — Он говорил спокойно и держал эмоции под контролем. — Так объясни же мне все, милая!
— Нет… Не могу.
— Не можешь или не хочешь?
Она чувствовала, что к горлу подступил огромный ком, и боялась разговаривать, зная, что слова сольются в рыдания.
— Что же нам делать? У тебя есть предложения? — спросил он. — Кто я для тебя? Благодетель? Друг? Коллега? Можешь ли ты принять меня в качестве любовника? Я уверен, ты хочешь меня.
Вивьен молчала. Она никогда не сомневалась в том, что потеряет его. И вот этот страшный момент настал. Ей стоило пользоваться каждой последней минуткой с ним, но в голове царил полный хаос, а язык отказывался слушаться.
Он хотел знать о ней все — о прошлом и настоящем, о странных, чудовищных и счастливых событиях ее жизни, о переживаниях и чаяниях, об утраченном и наболевшем. А она не могла открыться ему. На этом следовало поставить точку. Положить конец их отношениям. Все прекрасное должно было закончиться: работа, жизнь в уютной квартире в Риме, их встречи…
Неожиданно ей в голову пришла ясная мысль: если она до сих пор не смогла ничего дать ему, то обязана была хотя бы прекратить мучить его.
— Я… Я увольняюсь.
— Что? — Теперь он вышел из себя.
— Увольняюсь с работы. Так будет лучше?
— О да, Вивьен! Так будет гораздо лучше! — В его словах сквозил едкий сарказм. — Я должен распрощаться со специалистом по маркетингу и с подругой! Отлично!
— Хочешь, чтобы я написала заявление завтра? — спросила она, с трудом сдерживая слезы.
— То, чего я хочу… — Он пробормотал что-то на родном языке, подался вперед, резко и грубовато сжал ее лицо ладонями и принялся целовать. Не нежно и осторожно, а так, как может целовать лишь мужчина, доведенный до предела. Он вкладывал все разочарование, всю обиду, все отчаяние в этот горячий поцелуй.
