— Я говорю о той игре, которую ты затеяла. Выглядит как доброта, а на самом деле жестокость, какой мир не видывал. Быть доброй к несчастному глупому слепому. Заставить его поверить, что он что-то значит для тебя. А потом упорхнуть от него. А может, еще хуже? Может, ты хочешь свести меня с ума? Может, тебе доставляет удовольствие знать, что я не перестаю думать о тебе днем и ночью? Я даже работать нормально уже не могу. Когда ты со мной, я все время думаю, смотришь ли ты на меня и каково твое впечатление от того, что видишь. Я уподобился тем дурачкам, которые вьются вокруг тебя! Наверное, тебе захотелось испытать свое мастерство обольщения на мне. Мне труднее подпасть под твои чары, меня труднее завоевать. Но тебе это удалось!
— Прекрати! — закричала она. — Как ты смеешь разговаривать со мной так? Чем я это заслужила? Я не хотела уезжать. Ты сам меня заставил.
— Надеюсь, ты приятно провела время, — глухо сказал он.
— Нет, я постоянно думала о тебе.
— Хочешь сказать, беспокоилась? Как Алисон?
— Крейг, что с тобой произошло? Ты был совсем другим… я чувствовала, что мы действительно становимся ближе друг другу…
— Ближе? Какая может быть между нами близость, если ты любишь другого?
— Я никого другого не люблю.
— Возможно, тебе не обязательно любить его, чтобы жить с ним. Или у вас с ним, как нынче принято, имеются ключи от квартиры друг друга? Ты должна была сказать мне об этом. Я, конечно, о чем-то догадывался, когда он позвонил тебе в первый вечер, но такого не мог предположить.
— Поверь, он никогда для меня ничего не значил. И у него никогда не было ключей от моей квартиры.
— Однако, он, каким-то образом, проник туда и достал твои вещи.
— Крейг, ты просто дурак.
Она с трудом сдерживала смех. Это был смех радости, облегчения и удивления.
— Перестань смеяться надо мной, черт тебя подери! Не смейся!
— Я не смеюсь. Клянусь тебе, я не люблю Лоуренса. Я живу одна, просто сейчас у меня гостит подруга, она-то и впустила его в квартиру.
Крейг замер в напряжении, как человек, боящийся поверить в хорошие новости.
— Но он знал, какое платье выбрать…
— Он меня в нем однажды видел. Оно вульгарное. Раньше мне было все равно, а теперь нет. Между мной и Лоуренсом все кончено. Да ничего особенного и не было никогда. Сегодня вечером он познакомился с девушкой, которая без ума от него. Крейг, пожалуйста, забудь о Лоуренсе.
— Если бы я мог, — прошептал он.
— Он не может стоять между нами. Ты единственный, кого я… люблю.
Чтобы произнести эти слова, она собрала все свое мужество.
— Не говори так, если это неправда, — хрипло сказал Крейг.
— Это правда. Я не знаю, когда это началось. Просто случилось, и все. Когда я это поняла, было уже слишком поздно. — Она пыталась понять выражение его лица, но на нем ничего не было видно, и у нее упало сердце. — Если ты не любишь меня… — начала она, запинаясь.
Но продолжать ей не пришлось. Его руки крепко обняли ее, привлекли к себе, а губы прижались к ее губам. Он целовал ее неистово, как бы стремясь найти ответ на вопрос, который не мог задать. Она дала Крейгу этот ответ всем своим сердцем. Наконец, ему удалось сломать все барьеры подозрений, и он открылся ей так, как она не могла даже надеяться.
Она поняла теперь, почему в течение стольких лет ее сердце оставалось холодным. Оно ждало встречи с тем единственным мужчиной, который сможет зажечь в нем огонь. Теперь, когда это произошло, она начинала жить заново. И она отдала ему всю себя.
Его губы настойчиво искали ее губы, руки обвились вокруг нее, лаская тело, и это ощущение воспламенило его. Облегающее платье подчеркивало все изгибы ее фигуры, подстегивая его воображение.
— Я был уверен, что ты принадлежишь ему, — шептал он. — Поэтому не разрешал себе даже думать о тебе…
— Я думала только о тебе, с самой первой нашей встречи. Я пыталась не думать. Ты мне не нравился, но выбросить тебя из головы я не могла. Крейг… Крейг…
— Ты этого хотела? — прошептал он, привлекая ее к себе еще ближе.
— Да, — ответила она тоже шепотом. — Я хочу этого…
Он горел как в лихорадке.
— Не говори так, если это неправда, — молил он.
Делия быстро расстегнула молнию на платье. Крейг услышал слабое шуршание, когда платье из-под его рук падало на пол. Теперь его руки касались только ее обнаженного тела. Он вздохнул, зарылся лицом в мягкое, желанное тепло, почувствовал бешеное биение ее сердца, и этот звук придал ему храбрости сделать следующий шаг в незнакомый, таинственный мир, который сулила ее любовь.
Она мягкими движениями сняла с него одежду. Он опасался момента, когда у нее будет преимущество перед ним, незрячим, но страх быстро прошел. Все барьеры, сдерживающие их страсть, были сметены.
Крейг нежно обнял ее, задрожав при соприкосновении ее кожи со своей. Раньше он думал, что знает, как она выглядит, но ее изящная фигура стала для него открытием. У нее были маленькие округлые груди, будто созданные для его рук. По сравнению с его мощной комплекцией, Делия казалась миниатюрной, что наполнило его желанием защитить ее от остального мира.
Он медленно опустился с ней на кровать. Делия радостно отдавалась его ласкам, но в сердце ее царил страх. Она так ждала этого момента, но он сулил неизвестность. С каждой новой лаской она уносилась туда, где забывала обо всем. Казалось, ее тело перестало существовать, остались только чувства и ощущения, причем каждое из них тут же пробуждало противоположное. К радости примешивалась горечь, надежда сменялась страхом. Вместе с желанием унестись в неизведанные области, просыпался инстинкт самосохранения.
Но она не узнавала себя. Гордая женщина, она теперь была готова покориться воле своего возлюбленного и сказать: «Веди меня».
Объятья Крейга становились все крепче. Темнота не мешала ему. Он знал, что женщина, которую так сильно желает его сердце и его плоть, так же сильно желала его. Об этом ему говорили нежные прикосновения и слова, которые она произносила шепотом.
Когда наступил момент их полного слияния, он почувствовал в своем сердце такой покой, какого не знал уже семь лет. Его окружал новый мир, где все стало возможным, потому что она любила его.
Делия почувствовала, что полностью принадлежит ему. К этому она и стремилась. Разрушилась та невидимая стена, которую он воздвиг между ними, и он так же принадлежал ей, как она ему. Он отдал ей все: свою страсть, свою боль и свои надежды. Ему была нужна не только ее любовь. Ему было нужно успокоение. Он никогда не попросил бы ее об этом. Но она поняла это по его поцелуям, по его объятьям, по тому, как он уснул у нее на груди.
Делия медленно открыла глаза. Но ее блаженная улыбка угасла, когда она увидела, что Крейг сидит на краю кровати, закрыв лицо руками.
