Книга Греховные радости - Пенни Винченци

Весна 1988

Энджи

Ребенка она тогда потеряла. В те долгие ночные часы, пока они дожидались с Томми в приемном отделении скорой помощи, а Макс занимался этими жуткими делами, связанными со смертью Александра и всеми ее практическими последствиями, Энджи ощутила вдруг вначале слабую, потом все более нарастающую и наконец сильную дергающую боль в спине, — потом у нее начались судороги, потом открылось кровотечение. Врачи пытались как-то остановить его, но все было бесполезно: на следующий день, ближе к вечеру, у нее произошел выкидыш.

Она ревела, ревела не переставая много часов подряд не только от горя, но и от пережитого потрясения; Макс тоже плакал, он стоял у изножья ее кровати, лицо у него внезапно и резко осунулось и постарело, он смотрел на Энджи, не прикасаясь к ней, и только постоянно повторял, что он ее любит, что случившееся ничего не меняет, что у них еще будут дети.

Но оба они понимали, что это неправда.

В ту ночь, когда погиб Александр, Энджи и Томми проговорили много часов подряд. Томми тогда остался с машиной, пока Энджи и Макс ездили в Мальборо, в полицию. Потом, пока они сидели в госпитале, он сказал ей, что обнаружил заведомо искусственную неисправность в тормозах ее машины, добавив, что он все починил.

— А ты знаешь, что в твоей машине была куртка Александра?

— В моей машине?! Нет, конечно, не знаю.

— Наверное, он ее забыл. Видимо, поэтому он и помчался за тобой. Я бросил ее назад в «бентли».

* * *

Оба они тогда согласились, что обо всем этом никому другому совершенно незачем знать, никакой пользы от этого быть не может. Александр был страшно пьян, его машина разбилась — такое объяснение, несомненно, даст полиция, и оно всем покажется естественным и понятным. Они проговорили тогда очень долго; у Энджи было поначалу такое чувство, будто она все еще находится в каком-то жутком, кошмарном сне, но потом оно сменилось ощущением медленного пробуждения и возвращения к некоторому успокоению и нормальности.

— Да этот тип был просто психопат, — заметил Томми после того, как выслушал ее страшный и грустный рассказ о совместной жизни Александра и Вирджинии и они вместе распутали и восстановили тщательно сплетенную паутину его замысла убить Энджи, — и, как все психопаты, был ужасно умен. Он ведь продумал все, до последней мелочи. Тебя отправил за Георгиной, ее собственная машина, скорее всего, спокойно стояла в гараже. Дома никого нет: ни Няни, ни супругов Тэллоу. Знаешь, мы ведь звонили, и он нам ответил, что ты уехала.

— В котором часу?

— Н-ну… что-то около девяти.

— О боже. А мне он сказал, что это была его мать. Я терялась в догадках, почему вы не звоните.

— Ну, так или иначе, мы решили поехать тебе навстречу. Был ведь такой туман. Подумали, что ты должна быть уже где-нибудь недалеко от дома. Потом позвонили опять, уже из машины, и Георгина ответила, что ты разговариваешь с Александром на улице, перед домом. После этого мы забеспокоились. И поехали дальше. Телефон твоей машины не работал.

— Я знаю. Наверное, он… и с ним тоже что-то сделал.

Энджи передернуло. Она все еще не опомнилась от потрясения и чувствовала себя так, словно ей продолжало что-то грозить. Она держала Томми за руку, вцепившись в нее, будто это была последняя нить, связывавшая ее с жизнью, с реальностью. Потом проговорила:

— Но он ведь не был психопатом. Безусловно, не был. Он производил впечатление очень приятного человека, Томми, очень мягкого и… и грустного. Я его даже по-своему любила, честное слово.

— Ну да, такого же мягкого и грустного, как черная мамба,[53]— ответил Томми. — Большинство психопатов чаще всего ведут себя как вполне приятные люди. Что их отличает, так это полнейшее отсутствие чувства вины.

— Томми, но почему он хотел меня убить? Что я ему сделала? Неужели же только из-за того, что я знала… о нем?

— Возможно. А могла быть и какая-то совершенно другая причина. Быть может, ему не нравилась сама мысль о том, что ты выйдешь замуж за Макса.

— Но он вел себя так, что… казалось, он очень рад этому.

— Дорогуша, какая же ты наивная. Психопаты — ребята хитрые и коварные. И жуть какие умные.

— Томми… а может быть, он и Вирджинию убил, как ты думаешь? Тогда, много лет назад?

— Он мог, — ответил Томми. — Вполне вероятно.

— О господи! А потом…

Она рассказала ему о разговоре Александра с Фредом насчет Вирджинии.

— Ты прав. Он умен. Ужасающе умен. А потом, помнишь эту странную историю с ребенком Георгины, когда он болел? Может быть, и это тоже Александр как-то устроил?

— Вполне может быть. Хотя, с другой стороны, одному богу известно почему.

Энджи снова передернуло.

— А мне повезло, правда?

— Очень повезло.

Томми внимательно посмотрел на нее:

— Не думаю, что будет какая-нибудь польза, если обо всем этом узнает кто-то еще, верно? По-моему, нам стоит держать язык за зубами, тебе не кажется?

— Разумеется. И очень крепко. — Энджи тяжело вздохнула.

— С тобой все в порядке? — спросил Томми.

— Да, все в порядке. Знаешь, мы, Виксы, крепкие.

И тут она почувствовала боль.

На Новый год она отказалась выходить замуж за Макса. Сказала ему, что некрасиво делать это так быстро после гибели Александра, но настоящая причина заключалась, конечно же, в другом. Она это понимала и была уверена, что и Макс понимал тоже.

После того как случился выкидыш, она вернулась к себе домой, и он тоже приехал к ней. Он был мягок, нежен, грустен. Говорил ей, что любит ее, и она отвечала, что тоже любит.

В те самые первые дни к ней часто приходила непрошеная мысль, как было бы ужасно, если бы Александр и в самом деле был его отцом, если бы и в нем, возможно, были заложены те же опасные, смертоносные гены.