— Вообще-то я был в этом районе, решил забежать на минутку, так сказать, тебя поприветствовать. Что-то это приветствие затягивается… — Богданов сел к столу и подтянул к себе за шнур телефонный аппарат. Набрал номер. — Александр Ильич, меня тут припахали в прокуратурке с кое-какой оперативной работой. Заглянул, на свою голову, — он покосился на Ермилова. — Короче, сегодня на вечерней сходке меня не будет. Ладно?… При чем здесь дружок в прокуратуре? Чтобы «важняк» дружил с такой мелочовкой, как я?
Ермилов хмыкнул, доставая кожаную куртку из шкафа. Демонстративно постучал пальцем по циферблату часов, намекая, чтобы Славка закруглялся.
— Должен же я по начальству доложиться, — проворчал Богданов. — Какие будут предложения? Нагрянуть на дачу? А если его там нет?
— Не поверю, что ты не взял телефончик у соседки. Звони, звони, не тяни резину…
За городом воздух был по-осеннему пронзительно свеж и прозрачен. От реки тянуло сыростью и зимой. Там почти что стеклянно постукивали стебли подмерзшего рогоза. Часть его коричневых султанов взорвалась белым семенным пухом и висела неопрятно, как будто ветром разбросало по прибрежным зарослям клочья желтоватой ваты.
— Хорошо тут. — Ермилов потянулся и тут же поежился — сырость забралась под куртку. Он взглянул на дом Граевского. Там небось тепло…
Приятно вот так прогуляться по осеннему холодку, а потом в дом, где тепло, тихо… Ермилов вспомнил слова Руденко о тишине и уединении и улыбнулся.
— Пошли? — Вячеслав подобрал прутик и постукивал себя по ноге.
Они долго звонили от ворот, пока наконец калитка не приоткрылась и не выглянул охранник в черной форме.
— Вам кого? — спросил он таким тоном, словно прогонял приблудную собаку.
Удостоверение следователя Генпрокуратуры заставило его лишь чуть поморщиться, словно, пока он гнал собаку, блохи с нее перепрыгнули на него и покусали. Удостоверение Вячеслава взволновало его чуть больше, из чего Ермилов сделал вывод, что парень либо бывший милиционер, либо сидел, и с такой харей, как у него, разве что как участник ОПГ. Но скорее всего все-таки первое…
— Уважаемый, — заметив волнение этого цербера, взял инициативу Богданов, — нам надо переговорить с Иваном Лукичом. Много времени у него не отнимем.
— По поводу той кражи, что ли? — Охранник сам подсказал им наиболее удобный предлог, чтобы проникнуть внутрь.
— Да, да, — оживился Вячеслав.
— Не знал, что прокуратура такой фигней занимается. — Он пожал плечами и сказал по рации, закрепленной на его нагрудном кармане: — Сеня, тут гости к шефу. Проводи их до дома.
Они пошли вслед за Сеней — еще одним амбалом из охраны — по аллее, устроенной на манер дворянских усадеб, обсаженной липами. Листья почти все опали, их садовник или кто-то из «дворни» сгрёб в кучи по обочинам.
— Эти кучи листьев выглядят как костюм «лешего» на снайпере, — вполголоса заметил Богданов.
Ермилов пожал плечами. У него не возникало похожих ассоциаций. «У Славки все еще война в мыслях, — подумал Ермилов, взглянув искоса на друга. — Не сможет он забыть, уж если и мне она иногда снится, а он-то хлебнул полную чашу этого обжигающего кровавого варева».
Огромные ели темнели на фоне белых стен особняка. Не только аллея, но и сам дом напоминал дворянское гнездо — с балюстрадой на полукруглом балконе, покоящемся на колоннаде.
— Не хилый домишко, — присвистнул Вячеслав. — Думаешь, он станет с тобой разговаривать, когда поймет, что мы не насчет ограбления?
— Посмотрим. Здравствуйте! — Ермилов заметил пожилого мужчину, опиравшегося на трость. Он сидел на скамье перед домом у пустой, прорыхленной под зиму, круглой клумбы, на которой лежали еловые ветки, укрывающие кусты роз. Так же делала Люська на даче. А еще она каждый год заставляла Олега выкапывать луковицы тюльпанов. Они пахли характерно остро, свежо, как сейчас пах осенний воздух. Люська сушила их, и затем Ермилов снова закапывал, но уже на другой грядке и при этом ворчал: «Ты что, перепрятываешь их, что ли?»
— Что вы хотите? — дребезжащим голосом сказал старик, не здороваясь.
— Иван Лукич, я — следователь Генпрокуратуры Ермилов Олег Константинович. Это мой коллега. Я бы хотел задать вам несколько вопросов о Дедове.
— О ком? — переспросил Лукич и повернул голову так, словно плохо расслышал.
— Вы с ним вместе работали во Внешторге. Он был начальником отдела. А последние годы работал торгпредом на Кипре…
— Никакого отношения к нему я не имею. И вообще, я пенсионер. Попрошу вас… — Он явно собирался прогнать незваных гостей.
— Понимаете, какая загвоздка, — Ермилов поднял воротник куртки, — участок этот и дом, само собой, принадлежат по документам Дедову Юрию Леонидовичу. А вы говорите, отношения не имеете. Как же это, Иван Лукич?
— Не знаю, ничего не знаю, — махнул рукой Граевский. — Мне предложили здесь пожить, и я живу. А кому принадлежит, я не знал. — Его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками и окруженные морщинками, делали его схожим с кротом. Не с тем милым кротом из чешского мультика, а скорее с другим — из сказки о Дюймовочке, старым кротом-прелюбодеем.
— У меня есть дача, данная мне государством за большие заслуги, — продолжил он, подняв указательный кривоватый палец. — А это… Тут просто река рядом, и хоть завтра я съеду отсюда. Никогда в своей жизни не держался за все это, — он обвел рукой парк.
— Очень хорошо, — сухо сказал Ермилов. — Думаю, вам стоит это сделать в короткие сроки, так как я выпишу постановление завтра же, имущество будет описано и арестовано, до выяснения суммы ущерба, нанесенного Дедовым государству. Всего доброго. — И он зашагал так размашисто, что Вячеслав не сразу нагнал его.
— Выселишь дедулю? — с иронией спросил он. — А ведь дачка небось на его кровные куплена.
— Не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы Олег. — Чем ему так обязан Дедов?
— Ясное дело. Двигал дедуля его по службе, а тот ему услуги оказывал.
— Какие? Дом купил на свое имя и для Воробьева тоже? Это да… О хищении госсредств речи не идет.
— Так что ему шьешь, начальник? — Вячеслав хлопнул Олега по плечу.
Они уже вышли за ворота. Охранник проводил их угрюмым взглядом. Ему, видимо, уже успели сделать втык по рации, пока неугодные хозяину посетители шли по аллее.
— Шью? — улыбнулся Ермилов. — Он занимался своими делишками, находясь на госслужбе. Использовал бизнес-связи в личных целях. Пока он не начнет откровенничать, я ничего не докажу. Если начать копать самому, придется поднимать документацию работы торгпредства за последние несколько лет — дадут ли разрешение? Вряд ли. И если Дедов и заключал левые контракты с партнерами в ущерб интересам страны, как доказать? Должны расколоться партнеры. А ведь иностранцы не обязаны давать показания российской Генпрокуратуре, это во-первых, а во-вторых, если были хорошо заинтересованы финансово, они тем более не будут распространяться насчет своих дел с Дедовым. Факт — деньги и недвижимость. Но если я только с этим выйду в суд, то Юрий выйдет из тюрьмы, отделавшись штрафом. Тогда все зря. Оказалось, принцип «ввяжемся в драку, а там посмотрим» тут не действует. Есть надежда у меня на одного человека. — Он подумал о Руденко и о зашифрованных документах из компьютера Дедова.
