— Господа, случай каждому человеку хотя бы раз в жизни предоставляет шанс. И умный от глупца отличается тем, что не упускает свою возможность. Надеюсь, здесь нет глупцов?
Частично подготовленные и Корнеевым, и самим Штейнглицем, оба немца немедленно подтянулись.
— Располагайте нами, господин оберштурмбанфюрер.
— Макс… Друзья зовут меня Макс. Не правда ли, Генрих?
— Так точно.
Штейнглиц подошел ближе к пленному летчику, но уже в трех шагах остановился и презрительно скривился.
— Дружище, вы его из винной бочки выудили, что ли?
— Принял для храбрости… — улыбнулся в ответ Николай.
— О, это надо запомнить… — засмеялся Штейнглиц. — Русские диверсанты храбро сдаются в плен. Группенфюреру понравится. Но, оставим шутки для более удобного времени. А сейчас, господа, предлагаю вернуться к нашему плану.
Штейнглиц намеренно выделил интонацией слово «нашего», подчеркивая заинтересованность в его исполнении всех присутствующих.
— Не будем терять время. Ганс, отдавайте распоряжение, насчет недостающих пленных. Этих двоих, — небрежный взмах в сторону летчиков, — погрузите туда же. Много охраны не берите. Чем меньше посвященных в детали операции, тем меньше свидетелей. Думаю, четверых офицеров для того чтобы кончить два десятка гражданских вполне достаточно. Тем более что у моста нас наверняка уже дожидается моя охрана. Ну и те трое ваших солдат, что парашюты из реки вылавливают.
— Конечно, — кивнул гестаповец. — Возьму только водителя и двух сопровождающих. На всякий случай, чтоб арестанты по дороге не разбежались.
— Отлично. Действуйте. А мы… — Штейнглиц вопросительно посмотрел на «адъютанта», попутно зацепив взглядом коменданта.
— Думаю, господин оберштурмбанфюрер, — немедленно шагнул вперед тот, — нам с вами удобнее всего будет поехать на моем автомобиле.
— У вас здесь личный автомобиль имеется? — восхитился Штейнглиц. — Однако… Удивили.
— У местного ксендза был довоенный «Опель-капитан», - неожиданно покраснел обер-лейтенант и поспешно прибавил. — Не на ходу. Еще и месяца не прошло, как удалось его починить. Вот я и не доложил…
— Бросьте, Оскар, — отмахнулся Штейнглиц. — Не будем придираться к мелочам. Мы же друзья. А могуществу Рейха и вермахта, от того, что кто-то в штабе не досчитается одной легковушки, ничего не угрожает. Показывайте свое сокровище. Надеюсь, кабриолет?
— Так точно, господин…
— Макс, дружище. Ну или Максимилиан, если тебе так удобнее.
— Так точно, — повторил комендант, но так и не решился назвать по имени офицера имперской безопасности, стоящим над ним выше на три звания. Тем более что в табели о рангах и по должности — оберштурмбанфюрер СС весит куда больше, чем простой армейский подполковник. — Прошу за мной.
— Не тушуйся, — Корнеев взял коменданта под руку. — Он, в целом, неплохой парень. Заносчив немного, жуткая зануда, карьерист — но, если ты ему нужен и уже оказал услугу, считай вытянул козырную карту.
Этот маневр Николай проделал не только с целю успокоить обер-лейтенанта. Разведчику не понравилось, что гестаповец, вместо того чтобы заниматься погрузкой арестантов, быстрым шагом возвращается на площадь. В сопровождении пары автоматчиков.
— Что-то случилось, дружище? — немедленно отреагировал Штейнглиц. — У вас взволнованный вид. Сбежали заключенные? Наплюйте. Вон их тут сколько вокруг. И могу поспорить, большинство — партизаны.
— Прошу прощения, господин оберштурмбанфюрер, но я вынужден попросить вас предъявить документы.
— Опять? — Штейнглиц неторопливо расстегнул пуговичку на кармане кителя. — Что же все-таки произошло?
— Я только что разговаривал с дежурным из штаба дивизии! Он ничего не знает о ревизии. И о оберштурмбанфюрере Штейнглице тоже никогда не слышал!
— Удивили, — пожал плечами тот. — Я же не Марлен Дитрих, чтоб меня знал каждый немецкий мужчина. А о секретности проверки мы уже с вами говорили.
— И все-таки, — на этот раз не отступил гестаповец. — Я настаиваю. Мне очень жаль, но служение фюреру и Отечеству прежде всего.
— Вот как? — Штейнглиц шагнул ближе и так, чтоб расслышали оба автоматчика, громко поинтересовался. — Скажите, Лемке, а вы не еврей?
И пока возмущенный гестаповец ловил ртом воздух, не в состоянии что-то вразумительное ответить, Штейнглиц резко ударил его ребром ладони по кадыку. Одновременно с этим, Корнеев приставил дуло пистолета к боку коменданта и прошептал:
— Замри, Оскар, и не повторяй ошибки Ганса. А ведь мог, дурак, сделать неплохую карьеру. Теперь пойдет в компании с парашютистами. Старина Максимилиан никогда не прощает недругов.
— Смирно! — рявкнул тем временем Штейнглиц. — Никому не вмешиваться. Оберштурмфюрер! Арестовать изменника! Это к нему были направлены русские диверсанты! Что сволочь, молчишь?! — он еще раз саданул хрипящего гестаповца в живот, так чтобы тот, даже случайно, не смог произнести ни единого слова. — Ничего, у нас и не такие молчуны разговаривали. Эй вы! — он резко развернулся и прицелился в пилотов. — Говорите! Вас к нему направили? Ну! Считаю до трех! Айн…
Летчики ничего не поняли в происходящем, но головами закивали дружно.
— Вот и требуемое доказательство… — Штейнглиц немного понизил голос, но удар в лицо, нанесенный им фашисту от этого мягче не стал. Что-то громко хрустнуло, наверно, сломался нос, и окровавленный Ганс мешком рухнул под ноги своим же солдатам.
— Связать. Заткнуть рот. Запереть в подвал. Пить и есть не давать до моего личного распоряжения. Или… — Штейнглиц посмотрел на растерянно притихшего коменданта, получил одобрительный кивок от Корнеева и закончил: — Или, до приказа обер-лейтенанта Кринке.
Солдаты взглянули на коменданта. А тот, похоже, не сомневался в праве оберштурмбанфюрера вести себя именно так. Что немедленно подтвердил:
— Исполнять приказ!
— Молодец, — все так же полушепотом произнес Корнеев. — Ты принял правильное решение, Оскар. И очень скоро в этом убедишься лично. Думаю, пагоны гауптмана, тебе пойдут больше.
* * *
Автомобиль неторопливо выкатился за черту города. При этом, ему не стреляли вслед и не требовали остановиться. Если солдат и удивило непонятное поведение коменданта города и чужих офицеров, уточнять полученные приказы никто не стал. Так что, как только легковушка скрылась за поворотом, все свободные и оказавшиеся в это время на площади солдаты, сбились в несколько групп, закурили и принялись обсуждать более насущные проблемы…
Например, что сегодня на обед? Или правда ли, что с первого числа уменьшается норма обеспечения тыловых частей табачными изделиями? И кто может объяснить, в чем разница между услугами пани Ядвиги и пани Зоси? А если никакой разницы, то почему пани Зося берет дороже? Разве все это не важнее, чем рассуждать: почему оберштурмбанфюрер лично уселся на место водителя, а его адъютанта нисколько не смутило место на заднем сидении между двумя пленными? Или почему комендант не взял даже одного мотоцикла охраны?
