Книга Все, кроме правды - Джиллиан Макаллистер

Я провела пальцем по строкам. По имени адресата. Может быть, это не для него? Старое письмо, для прежнего жильца. Но… Дуглас. Писатель.

Я читала и перечитывала, думая, что пропустила что-то. Конечно, мне была известна фамилия моего бойфренда – фамилия, которая будет у Уолли.

В Фейсбуке он был Джек Росс, в Твиттере – @jrosswriter. Он даже шутил, что однажды его спутали с Джонатаном Россом[23] и нахамили. Фамилия его родителей была Росс: вся прочая почта была адресована мистеру и миссис Росс. Брат Дэйви был Дэйви Росс. «Чего же ты так уперлась? – сказала я сама себе. – Возьми себя в руки».

Эти несвязные мысли о фамилии моего бойфренда кружились словно стервятники над трупом: пикировали, отхватывая куски. Появилась другая мысль – Джек получает странные письма про Дугласа и сам, похоже, иногда называет себя Дугласом.

Я вложила письмо в конверт, нашла в кухонном ящике клейкую ленту и запечатала его. Положила всю почту обратно на коврик. И потом остановилась в коридоре, ожидая шагов Джека на лестнице.

Услышав их, я сразу стала действовать. Я помнила этот прилив адреналина, когда гипоталамус велит надпочечникам включиться, и помнила, как он полезен. Я не стала размышлять о находке и переживать на эту тему. Мне хотелось все исправить, как врачу, спешащему с каталкой на помощь пациенту.

Я решительно вышла в холл.

– Там почта, – бросила я через плечо, пока он спускался. Сумела произнести это с улыбкой, хотя и застывшей.

Джек заколебался, и это меня приободрило. Он замедлил шаг, остановился на ступеньке, потом протянул правую руку в мою сторону, будто не давая перейти оживленную дорогу.

Я стояла с письмами в руках, перебирая их, будто впервые вижу.

– Погоди-ка, – сказала я с деланной небрежностью. – Два для твоих родителей, одно для Дэйви. А вот это? Может, тебе?

Я протянула ему подозрительный конверт.

– Да-да, мне, – сказал Джек, но объяснять не стал, а пошел в кухню и налил воды в чайник, стоя ко мне спиной. – Тебе с кофеином, или ты уже свой дневной лимит исчерпала?

Вот такой он был внимательный: знал, что я люблю настоящие кофе и чай, но волновался за Уолли.

– Кажется, здесь был какой-то модный травяной чай. – Джек копался в шкафчиках.

– Но тут написано «Дж. Дуглас»? – удивилась я, делая вид, что разговор о чем-то неважном.

Надо ли задавать такие вопросы? Я уже не могла вспомнить, каково это – быть в нормальных отношениях. Это уже допрос или еще терпимо?

Я задержала дыхание, ожидая разгадки этой маленькой тайны. Гадая, что будет дальше. Сработает или нет.

И тут зазвонил мой телефон. Это был папа. Он всегда мне звонил, еще не до конца живя в двадцать первом веке, когда можно посылать сообщения. Я, конечно, ответила.

– Мы в графстве Аргайл.

– О’кей, – ответила я без всякого выражения.

– Есть какие-то указания? Дороги здесь очень петляют.

– Позвони, если будет нужно подсказать.

– Со мной еще и Кейт.

– Я знаю.

Руками я подгоняла его заканчивать, хотя он меня не видел.

– Да, и мы не знали, везти вино или как. Эти же, они же знатоки и любители виски? Но если везти виски не их фабрики…

– До скорого, – сказала я, сбрасывая звонок, и повернулась к Джеку.

Письмо все еще было у меня в руке, но Джек, к сожалению, воспользовался тем, что я отвлеклась, и отвернулся в сторону.

– Отец сказал, что они уже близко? Я слышал, как он что-то похожее произносил.

Он улыбнулся.

Я посмотрела на телефон, будто там могли быть ответы, потом снова на Джека. Он смотрел на меня с ожиданием. И взгляд у него были дружеским, а не настороженным; надежный и теплый.

– Кажется, подъезжают.

– Понятия не имею, куда девались мама с папой. Тебе, впрочем, стоило бы еще что-нибудь надеть, – заметил он, обернувшись ко мне и указывая на мой халат.

В этом жесте было что-то интимное, собственническое. А потом он отвернулся, открыл посудомойку и начал ее загружать, хотя грязными были только одна тарелка и нож. Прибежали собаки, как всегда, когда кто-то гремел посудой.

– Ну-ну, ребятки, не надо. Еще десять часов вам до ужина. Десять, десять. – Джек посмотрел на меня и улыбнулся застенчиво. – Правда, прожорливые?

Шевельнулся Уолли – одно из первых его движений. Не первое, но почти. Как будто меня изнутри погладили перышком, было приятно. Я сперва на это не обратила внимания, а потом решила, что это внутреннее подтверждение, будто Уолли мне говорит: «да, ты права, мне тоже это кажется странным».

– Мне кажется, мы не договорили, – я подвинула к нему письмо, словно Джек – трудный пациент, не желающий принимать лекарство.

Он быстро на него глянул, забрал у меня из рук, содрал ленту. Пальцы его задержались на миг над ней, будто он о чем-то догадался. Потом вытащил письмо. Скрестил ноги, стоя у кухонного стола, – настолько свободная поза, что я подумала, не считает ли он, что разговор у нас совсем не такой, каким должен быть… Вздохнул, глядя на кафель пола. Я смотрела на его руку. Она двигалась: кончики пальцев слегка дрожали, будто он лихорадочно о чем-то думает.

– Я подписывал работы двумя фамилиями, – сказал он наконец, но пауза перед этим казалась вечной. – Дуглас – это для новостей и политики, а Росс – для путешествий. Так что вполне могу проходить у них под обеими фамилиями. Но о политике я больше не пишу. Предпочитаю путешествия. А это просто маркетинг.

Джек держал письмо между указательным и средним пальцами. Слова его были небрежны, но не интонация. Спросить ли его про Мэтта Дугласа?

Он посмотрел на меня, смял письмо, поднял крышку мусорного ведра и бросил туда бумагу. Включил чайник, и тот зашумел. Собаки вздрогнули и вышли из кухни.

– Может, кофе без кофеина? Не могу найти чай.

Он показал мне кружку. Я кивнула, не зная, что еще делать. Мысли роились, как мухи, садясь на факты и тут же взлетая.

– А почему Дуглас?

– Девичья фамилия матери. О нет! Теперь ты знаешь ответы на все мои секретные вопросы.