Если бы не слова «британское правительство», Майкл мог бы подумать, что его приглашают работать на шахту, на плантацию или на горнорудный завод – работать в качестве десятника, управляющего или врача. Но «британское правительство» значило другое. А Майкл был человек добросердечный, но не простодушный.
– Спасибо за предложение. Но у меня другие планы.
– И какие же?
– Я хочу стать священником. И служить Богу.
– Вы не находите, что лучший способ служить Богу – это служить своей стране?
Майкл понял, что дольше оставаться в этом краю, куда он добирался с таким трудом, нельзя. И решил первым же самолетом вернуться в Шотландию – деньги на это у него были.
Он поднялся, не дав незнакомцам продолжить беседу. Потому что знал, что занятие, которое ему так обходительно предлагают, называется «шпионаж».
У него сложились добрые отношения с воюющими племенами, он был знаком с очень многими людьми и меньше всего на свете хотел бы обмануть тех, кто доверился ему.
Майкл собрал свои вещи, договорился с управляющим отелем, что тот продаст его машину, оставил адрес приятеля, которому следовало перевести деньги, уехал в аэропорт и через одиннадцать часов приземлился в Лондоне. Покуда ждал поезда в центр, на доске объявлений среди предложений об аренде квартир на паях, о наборе официантов и девушек в кабаре, о помощи по хозяйству, увидел и такое: «Требуются водители для поездок в Азию». И вместо того, чтобы ехать в центр, отправился прямиком по указанному адресу – в маленький офис с вывеской на двери: «Баджет Бас».
– Вакансия уже занята, – сказал ему длинноволосый юноша, открывая окно, чтобы хоть немного выветрился запах гашиша. – Но я слышал, что квалифицированные водители требуются в Амстердаме. Опыт работы имеется?
– Еще какой.
– Ну, вот и отправляйтесь. Скажете – от Теда. Они меня знают.
И протянул рекламную листовку, где значилось более возвышенное название фирмы – «Мэджик Бас». Текст листовки гласил: «Побывайте в краях, о которых не смели прежде и мечтать. Мы обеспечиваем проезд всего за семьдесят долларов с человека. Все остальное вы везете с собой – за исключением наркотиков, за провоз которых вы лишитесь головы, даже не добравшись до Сирии».
Ниже помещался снимок пестро расписанного автобуса, перед которым несколько человек показывали два растопыренные пальца: хиппи считали это знаком мира и любви, а Черчилль – победы. Майкл отправился в Амстердам и был немедленно принят на работу – судя по всему, спрос превышал предложение.
Нынешняя поездка была третьей по счету, и ему до сих пор не наскучили эти странствия по азиатским просторам. Он поставил другую кассету, поскольку сам выбирал музыкальное сопровождение – и полился голос Далиды, египтянки, живущей во Франции и стяжавшей себе славу во всей Европе. Пассажиры еще больше оживились: недавний кошмар сгинул окончательно.
Рагул понял, что бразилец почти совсем пришел в себя.
– Я заметил, что ты не особенно испугался этих бритоголовых подонков в черном. Ты был готов к драке, но у нас в этом случае возникли бы крупные неприятности: мы не хозяева земли, мы паломники. И, значит, зависим от чужого гостеприимства.
Пауло кивнул, соглашаясь.
– Но когда появилась полиция, ты просто оцепенел. У тебя что – нелады с законом? Ты скрываешься? Убил кого-нибудь?
– Нет, никого… Но несколько лет назад, если бы мог – наверняка бы убил. Только я так ни разу и не увидел лица моих возможных жертв.
И широкими мазками, без подробностей, чтобы индус не подумал, будто он сочиняет, набросал картину того, что случилось в Понта-Гроссо. Водитель не проявил к этому большого интереса.
– А-а, – только и сказал он. – Ну, боязнь полиции встречается чаще, чем ты думаешь. Полиции боятся все – даже самые законопослушные граждане.
Эта реплика успокоила Пауло. Тут к ним подошла Карла:
– Что это вы уединились в сторонке? Вы теперь всегда будете ходить парочкой вместо тех девчонок, что от нас увезли?
– Мы просто готовимся к молитве. Только и всего.
– А мне можно с вами?
– Твой танец вокруг костра – тоже ведь способ восславить Всевышнего. Возвращайся и продолжай.
Но Карла, красотой уступавшая только Мирте, не сдавалась. Она хотела молиться так, как это делают бразильцы. Потому что на индусов, застывших в причудливых позах, устремивших в бесконечность глаза с нарисованной между ними точкой, она и в Амстердаме насмотрелась.
Пауло предложил взяться за руки и только собрался произнести первый стих молитвы, как Рагул остановил его:
– Давайте произнесем слова молитвы в следующий раз. Сегодня лучше мы помолимся не словами, а движениями, то есть танцем.
Он направился к костру, а Карла и Пауло – следом за ним: для всех в этом автобусе музыка и танец были способом освободиться от собственной телесной оболочки. Все будто говорили себе: «Сегодня вечером мы веселимся вместе, как бы ни хотели силы зла оторвать нас друг от друга. Мы – вместе и пребудем вместе на том пути, что ждет нас впереди, как бы ни стремились силы тьмы воспрепятствовать нам.
Мы – вместе, но рано или поздно настанет день, когда нам придет пора расстаться. Еще толком не узнав друг друга, еще не сказав друг другу нужные слова, мы оказались вместе по каким-то таинственным непознаваемым причинам. Сейчас мы впервые пляшем вокруг костра, уподобившись древним, которые были несравненно ближе к мирозданию и умели различать в звездах на ночном небе, в тучах и в бурях, в огне и ветре движение и гармонию, и потому танцевали, танцем своим славя жизнь.
Танец все преображает, требует отдать ему все и никого не осуждает. Танцует тот, кто свободен, пусть даже сидит он в тюремной камере или в инвалидном кресле, ибо танец – это не просто повторение неких движений, это разговор с Тем, кто больше и могущественней всего и вся, это – разговор на языке, не ведающим себялюбия и страха».
И в ту ночь в сентябре 1970 года путешественники, которых выгнали из бара и унизила полиция, танцевали и возносили хвалу Господу за то, что сделал их жизнь столь интересной, столь наполненной новизной и научил их принимать брошенный ею вызов.
Без приключений они проехали все республики, входящие в состав государства под названием Югославия (там подсели еще два парня – художник и музыкант). Когда пересекали столицу страны Белград, Пауло с нежностью, но без всякой грусти вспомнил свою прежнюю возлюбленную, с которой когда-то впервые оказался за границей: эта женщина учила его водить машину, говорить по-английски, заниматься любовью. Он дал волю воображению и стал представлять, как, быть может, по этим самым улицам много лет назад бежала она с сестрой, спасаясь от налетов германской авиации.
«Когда начинали выть сирены, мы лезли в погреб. Мать прижимала нас обеих к груди, закрывала собственным телом и заставляла разевать рты.
