— Он упомянул откуп.
Закон предполагал откуп в случае гибели кого-то из дуэлянтов. Победитель выплачивал большую сумму семье убитого противника. Но Кестрель лишь отмахнулась.
— Если он убьет дочь генерала Траяна, деньгами он не отделается.
Арин спрятал лицо в ладонях и принялся бормотать ругательства, перебирая все нелестные выражения, которыми гэррани называли валорианцев, и проклиная завоевателей именами всех богов.
— Ну что за глупости, Арин.
Он поднял голову.
— А вы чем лучше? Вы вообще думали, что творите? Зачем вы это сделали? Это же глупо! Зачем?
Она вспомнила слова Арина об Энай.
— Ты можешь относиться ко мне как угодно, — произнесла Кестрель, — но я считаю тебя своим другом.
20
Этой ночью ей хорошо спалось. Кестрель сама не понимала, что чувствует к Арину, до того как назвала его своим другом. Тогда, в карете, он замолчал, услышав ее слова. Его лицо приняло странное выражение, как будто он был уверен, что в кубке вода, но сделал глоток и вдруг понял, что это вино. Но спорить не стал. Он бы не постеснялся ей возразить, если бы захотел.
Друг. Эта мысль ее успокоила и многое объяснила. Она закрыла глаза и вспомнила, как в детстве отец часто говорил ей то же, что своим солдатам в ночь перед битвой: «Во сне бояться нечего». И сейчас сон укрыл ее бархатным покрывалом.
А потом пришел рассвет, ясный и холодный. Спокойствие Кестрель улетучилось. Она натянула халат и начала перебирать вещи в шкафу в поисках парадного боевого костюма. Отец каждый год заказывал ей новый. Купленный в этом году наряд давно затерялся среди платьев. В конце концов она его нашла: черные штаны, рубашку и плотную куртку. Кестрель подумала, что вряд ли будет чувствовать себя уверенно в этом, и на время отложила костюм.
Она захлопнула дверцы шкафа. На самом деле ее пугала не дуэль. Раны были не страшны: едва ли будет хуже, чем на тренировках. Она не боялась проиграть Айрексу. Поражение в дуэли не считалось позором. Но вот причина дуэли вполне могла вызвать всеобщее осуждение. «Как на это смотрит общество?» — спрашивала ее Энай.
Кестрель положила ладонь на дверцу шкафа и прижалась лбом к тыльной стороне руки. Если раньше общество еще могло не замечать Арина, теперь о нем точно пойдут разговоры. Она представила, как весть о дуэли молниеносно распространилась среди гостей Айрекса, как все изумлялись и жаждали подробностей. Госпожа сразится на дуэли, чтобы спасти от наказания раба, попавшегося на краже! Такое вообще бывало? Конечно нет. Толпы зрителей соберутся посмотреть на это. Что она им ответит? Что она хотела защитить друга? Вчера вечером все казалось простым и понятным. Только теперь она осознала серьезность своего положения.
Кестрель выпрямилась. Она бросила вызов, Айрекс его принял — и при свидетелях. Если она потерпит поражение в дуэли, никто ее не осудит, а вот трусость ей не простят.
Собираясь в казармы стражи, Кестрель надела простое платье. Там она хотела убедиться, что отец вернется с учений не раньше чем послезавтра. Она понимала: рано или поздно он обо всем узнает. О дуэли пойдет столько разговоров, сплетни дойдут даже до генерала. И все же Кестрель предпочла бы, чтобы он приехал после того, как все случится.
Когда она вышла из своих комнат, у дверей ее ждала рабыня, которая с трудом удерживала тяжелый сундучок.
— Леди Кестрель, — сказала она. — Это прислал лорд Айрекс.
Кестрель взяла у нее посылку, но внезапно руки отказались ее слушаться. Она поняла, что находится внутри. Ее пальцы разжались, а сундучок упал, и его содержимое посыпалось на мраморный пол: золотые монеты покатились в разные стороны, звеня, как колокольчики.
Айрекс прислал ей откуп. Кестрель, не считая, знала, что в сундучке было пятьсот монет. Она вспомнила, как обыграла Айрекса в «Зуб и жало», и подумала, что у него есть все шансы однажды стать сильным игроком, раз он додумался запугать ее, прислав откуп до начала дуэли.
Кестрель стояла неподвижно, охваченная жгучим страхом. «Дыши, — приказала она себе. — Успокойся». Но по-прежнему не могла пошевелиться. Рабыня кинулась собирать монеты, к ней присоединилась вторая, и они вместе начали укладывать деньги обратно в сундук.
Кестрель сделала шаг, потом второй, третий и готова была побежать прочь от места, где рассыпалось золото, когда в панике вспомнила улыбку Айрекса, ямочки на его щеках и прикосновение к руке. Она увидела оружие на стенах, потом вспомнила, как он перевернул костяшку, как его сапоги топтали лужайку в поместье леди Фарис, как его каблуки смяли мягкий дерн. Она вспомнила его глаза, темные до черноты. Кестрель поняла, что нужно делать.
Она спустилась в библиотеку и написала два письма: одно для отца, другое для Джесс и Ронана, сложила их, запечатала, потом убрала перо и чернила. Она держала письма в руке, дожидаясь, пока воск окончательно застынет, когда услышала звук шагов в коридоре. Они приближались.
Арин вошел в библиотеку и закрыл за собой дверь.
— Не смей, — сказал он. — Не ходи на дуэль.
Вид Арина потряс ее. Она не сможет сосредоточиться, если он не замолчит и не перестанет так на нее смотреть.
— Ты мне не указ, — ответила она и сделала шаг к выходу.
Он преградил ей путь.
— Я знаю, что он тебе прислал. Откуп за твою смерть.
Сначала платье, теперь это!
— Арин, ты что, следишь за всем, что я отправляю и получаю? Это не твое дело.
Он схватил ее за плечи.
— Ты такая хрупкая!
Кестрель поняла, чего он добивается, и разозлилась. Как не стыдно ему попрекать ее физической слабостью — тем, что всегда отмечал отец, когда приходил посмотреть на ее тренировки.
— Отпусти.
— Заставь меня!
Она посмотрела ему в глаза, и это подействовало: он ослабил хватку.
— Кестрель, — сказал он чуть тише. — Меня сто раз секли. Порка и смерть — разные вещи.
— Я не умру.
— Пусть Айрекс меня накажет.
— Ты меня не слушаешь. — Она хотела сказать что-то еще, но вдруг заметила, что его руки по-прежнему лежат на ее плечах. Большие пальцы Арина касались ее ключиц.
Кестрель прерывисто вздохнула. Арин вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и отстранился. Как он смеет! Кто дал ему право сбивать ее с толку! И это сейчас, когда ей особенно важно ясно мыслить!
А прошлым вечером казалось, что все очень просто.
— Тебе нельзя прикасаться ко мне, — сказала Кестрель.
В улыбке Арина сквозила горечь.
— Так, значит, мы больше не друзья?
Она не ответила.
— Вот и хорошо, — продолжил он. — В таком случае дуэль можно отменить.
