И так мы виражили в зоне около часа. Периодически поглядывая на небо и в море, оценивали обстановку, но темных облаков на горизонте видно не было, только висела белоснежная разрозненная «кучевка», под которой мы и летали. Когда проходили под облаками, «Сессну» начинало чувствительно потряхивать, поэтому в таких местах старались не задерживаться. В это же время кто-то начал переговариваться с диспетчером, запрашивая метеоусловия. Интересно, от нас вроде никто вылетать не собирался, неужели какая-то «первая ласточка» пожаловала? Но нас не вызывали, поэтому мы продолжали упражняться дальше.
Когда я почувствовал, что от напряжения уже весь мокрый, несмотря на прохладу в кабине, Джим скомандовал:
– Разворачивай на курс сто восемьдесят, запрашивай посадку!
– Принял!
Не торопясь сделав разворот, начинаю вызывать диспетчера:
– Вышка, я Блюберд, прошу визуальный заход на посадку, дайте метео!
– Блюберд, ожидайте в зоне пять минут, глиссада занята! – И тут же начинает переговоры с другим бортом, видимо подходящим к аэродрому.
Снова начинаю закладывать виражи, периодически пролетая над береговой линией. На поверхности моря кое-где видны катера, удалось даже заметить небольшое рыболовное судно – наверное, решили воспользоваться хорошей погодой и наловить свежей рыбы. Рестораны «с руками оторвут», за мокрый сезон замороженные продукты из холодильников всем надоели.
– Блюберд, разрешаю визуальный заход после круга, курсом девяносто на полосу один, ветер восемьдесят градусов, пять метров в секунду, видимость десять, полоса сухая.
– Вышка, я Блюберд, выполняю заход курсом девяносто на полосу один.
Описав большую петлю, заходим на курс. Да, направление ветра поменялось, поэтому и полосу дают другую.
– ILS – для лентяев, в саванне приводных маяков нет, мы все «руками» будем отрабатывать, ясно? – обратился ко мне Джим.
– Ясно, чиф! Вышка, я Блюберд, захожу на круг.
– Блюберд, я Вышка, полоса свободна, посадка по готовности.
– Вышка, я Блюберд, предполагаемое время захода на посадку – через пять минут.
Когда проходим над полосой, возле ангара вижу «Бичкрафт», один из пропеллеров еще медленно вращается. У въездного шлагбаума стоит пара больших джипов, встречать кого-то приехали, что ли?
– А, вот и наш Жако прилетел! – говорит Джим.
– Вот радости-то у Нинон будет! – отвечаю я, и мы оба смеемся.
Развороты Джим почему-то доверяет выполнять мне, стараюсь как только могу. Инструктор одобрительно кивает, затем командует:
– Запоминай, какие на этом удалении от полосы должны быть высота и скорость, входим в глиссаду.
Докладываю по радио:
– Вышка, я Блюберд, полосу наблюдаю.
– Блюберд, я Вышка, посадку разрешаю.
Начинаем плавно снижаться, и почти в начале полосы «Сессна» осторожно касается бетонки сначала задними колесами, потом опускает нос и дальше катится уже на трех колесах, Джим потихоньку притормаживает.
– Вышка, я Блюберд, есть посадка, полосу освободил, разрешите руление до стоянки.
– Блюберд, я Вышка, руление до места стоянки разрешаю.
После недолгой поездки заруливаем и останавливаемся возле своего ангара, докладываю:
– Вышка, я Блюберд, на стоянке.
– Блюберд, я Вышка, Хокинса просят зайти в диспетчерскую, конец связи!
– Вышка, я Блюберд, принял, конец связи!
Джим говорит мне:
– Так, глуши двигатель, затем проведешь осмотр, техники помогут «птичку» в ангар закатить, я к диспетчеру.
Пока я щелкал переключателями, он придирчиво смотрел на мои действия. Когда пропеллер замер, он не торопясь вылез из кабины, махнул мне рукой: «Приступай!» – и пошел к своей машине, стоявшей у стены ангара.
А что тут осматривать-то? На бреющем полете над лесом не ходили, в стаю птиц не влетали… Значит, процедура стандартная…
К возвращению инструктора самолет уже стоял в ангаре, и я влажной тряпкой не спеша протирал остекление кабины.
– Кто там прилетел? – спросил я у него.
– Жако, четырех бизнесменов привез. Срочно им надо было сюда, видите ли… Даже плохой погоды не побоялись.
– А что вызывали-то? У нас же все нормально в полете было.
– Спрашивали, какие планы на будущие дни. Я сказал, что буду с тобой подготовкой заниматься, если погода позволит.
– Наверное, что-то предложить хотели?
– Да, облет береговой линии делать периодически. Сейчас после зимы многие начнут на катерах в море выходить, мало ли что может случиться.
– Так нам можно и совместить тренировки с такими полетами, если что?..
– Чуть позже решим, сейчас докладывай о результатах осмотра…
Когда проезжали мимо стоянки, никакой красной машины там уже не было. Показалось, что ли?..
Так что еще примерно полчаса мы с Хокинсом сидели в «Триммере», за кружкой пива отмечая наш первый совместный вылет. У стойки, за которой суетилась сияющая от счастья Нинон, восседал на вертящемся табурете какой-то тип в кожаной куртке. Посмотрев на его нос, я спросил у Джима:
– Это и есть Жак?
– Он самый, – ухмыльнулся пилот. – Посмотри, как Нинон перед ним крутится.
На обширной груди барменши поблескивал кулон на цепочке из желтого металла, раньше этого украшения у нее вроде не было. В ажурную оправу вставлен довольно большой зеленоватый камень, искристо бликовавший в неярком свете немногочисленных светильников. Изумруд? Нет, не похоже… Наверное, это хризопраз или что-то вроде него. Впрочем, мне-то какая разница?..
А в это время Жако продолжал свой треп с подружкой:
– Хотел вылететь при первой возможности через неделю, погода еще не устоялась. А тут пристали эти четверо – мол, срочно нужно, платим любые деньги, ничего не боимся, только отвези! Ну, я и рискнул. Видишь, как здорово получилось?
– А когда в ресторан меня поведешь? И в какой? – тут же спросила Нинон.
– Куда скажешь – туда и поведу, только давай завтра, а то мне переодеться надо бы. Деньги я с этих бородатых уже получил, так что без проблем.
Опаньки… Что это еще за «бородатые»? Плохо, что напрямую спрашивать нельзя… Ладно, послушаю еще, может быть, что и прояснится.
Однако ничего интересного выяснить не удалось – буквально минут через десять Жако засобирался в город, и улыбающаяся Нинон тут же объявила посетителям, что по техническим причинам бар закрывается. Жаль…
Дома Рыжик сразу заметила довольное выражение на моем лице и спросила:
– Ну что, удачно все прошло?
– Да, инструктор даже не ругался… Ну, почти…
