На нищем севере, где вечно темнота,Войдёт наш мальчик в совершенные лета…
Личник запрокинул голову, в крике шувыры смешались мука и счастье. Он не первый раз показывал своё представление, он знал, чего ждать. В Андархайне и Левобережье на этих строках бабы ревели ревмя, мужики стыдливо прятали лица. Беда, сгинувшие родители и сын, обречённый расти неведомо где! Камень и тот слезами проточится!
Дикомыты оказались напрочь лишены сострадания.
Они пялились на его кукол и… хохотали:
– Селезнёвы крылышки…
– Ой, держите меня семеро, лопну!
– С зеркальцами – уткам глядеться!
– Ты, почтенный, симуранов видел когда?
– Волк с дитятей бежал – не добежал, селезень налетел, подхватил…
– Куда понёс, вот бы знать?
– За тридевять земель, к нагим сыроядцам.
– Да где такие живут?
– Во царь вырастет!.. – захохотал дед Кружак.
Светел вздрогнул, спрятался в куколе, уши налились малиновым жаром. Это его-то новых родителей, Равдушу и Жога, представили неуклюжими мохряками? Коновой Вен – землёй косматых уродцев?
– Может, шегардайские Ойдриговичи нынче в шкуры оделись и нам велят…
– Если так, куда им на нас ратью идти!
– Верно! С дубинками да каменьем!
Личник смотрел на позорян уже не надменно, а с чёрной ненавистью. Всё же представление следовало довести до конца. Снова появились царь и царица. Возникли над облаками, благословили сына с Небес.
СнисьСвоей стране, что ждёт законного царя.Ты возвратишься, чтоб ждала она не зря,Отрада матери, бессмертие отца,Прямой наследник Справедливого Венца!
Бессердечные дикомыты совсем перестали слушать.
– А посерёдке что нагорожено?
– Мурья какая-то. Земляная лачужка.
– На север, сказано вроде? А тутоньки в землянках живут ли?
– И правда сыроядцы нагие.
– Эй, детина приезжая! Ты что нам ералашину кажешь?
– Давай снова про царя и царицу!
– Пойти, что ли, к Репке за калачами?
Кукольный водитель продолжал петь, силясь перекрыть шум:
Дитя легенды, покажись нам во плоти!На трон завещанный взойди в конце пути!Царь!Ты поведёшь страну сквозь пламя, лёд и мрак,Ты будешь знать, кто верный друг, кто лютый враг,Отрада матери, бессмертие отца,Прямой наследник Справедливого Венца!
Шувыра смолкла. Позади личника упала плотная завеса. Скрыла кукол, землянку, задник с горящими небесами. Полстина, сшитая из разных кусков сермяги, хмурилась непроглядными тучами. Лишь посерёдке угадывалась дуга разбрызганных красок. Дети помладше могли и не смекнуть, что это было такое.