Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Ученики, среди которых было восемь юношей и всего две девушки, поглядывали на меня с ответным любопытством, никакой враждебности я не заметила и искренне этому порадовалась. Похоже, Райд не соврал, между собой дети кесаря действительно неплохо ладят и тепло встречают новеньких. Или как минимум не подают вида, если что-то не так.
Урок закончился нескоро, и к концу его я уже окончательно запуталась, с чего все началось и чем закончилось. Однако остальные молодые люди выглядели вполне бодрыми, ни в чьих глазах не отражалось тоски непонимания. Да и в разговоре с учителем почти все участвовали достаточно бойко.
Старика звали Геш Железная Гора, он учил географии, истории и политике. Те, кого я видела сейчас, были из числа собственно кесаревых детей, а не «приемышей», и первые две науки за время своей жизни в Верхнем дворце они успели изучить на достойном уровне. А вот хитросплетения последней, урок которой я наблюдала, по словам Геша, можно было пытаться постичь всю жизнь и так толком не разобраться в предмете. Я, конечно, не стала спорить и возникшие у меня в ходе урока сравнения придержала при себе.
Из-за того, что я была единственным новичком в Верхнем дворце за последний год и серьезно отставала решительно от всех товарищей (что выяснилось в течение короткой беседы и не стало сюрпризом ни для меня, ни для учителя), было решено обучать меня отдельно.
Поначалу я смутилась такому вниманию, но Геш быстро меня успокоил. Он утверждал, что ничего необычного в таком подходе нет и подобным образом приходится нянчиться с каждым новичком.
С некоторыми отличиями подобный разговор повторился еще несколько раз в этот день — я успела познакомиться со всеми учителями. Единственным, с кем мне не грозили занятия, был наставник по кулачному бою и бою на мечах: эта дисциплина оказалась обязательной только для юношей, девушек обучали по желанию, которого я, конечно, не испытывала. К моему удивлению, выяснилось, что не все кесаревы дочери были со мной согласны и около половины из них с удовольствием посещали столь своеобразный предмет.
Почему-то особенный и очень искренний восторг я вызвала у строгой дамы, учившей этикету, ораторскому искусству и изящной словесности. Кажется, Эки Белая Грива была из тех людей, которые очень любят преодолевать трудности и решать сложные задачи, а я со своим почти отсутствующим образованием являла собой как раз такую задачу.
С каждым новым знакомством я все более терялась, а к концу дня окончательно перестала понимать, куда именно попала и что здесь делаю, а будущее виделось туманным, непонятным и недостижимым.
Раньше, еще только намереваясь когда-нибудь добраться до столицы или другого крупного города, я представляла себе учебу совсем иначе. Да там, куда я собиралась, она и выглядела совсем иначе! Год или два, в зависимости от сущности открывшегося дара, за которые меня обучили бы им управлять, и все. Я стала бы настоящим бардом, может, отправилась бы странствовать, как отец. Или вернулась обратно в Дален, в гостевой дом «Большая крыша», но — уже взрослым, настоящим мастером. А здесь меня собирались учить не только и не столько быть даной, сколько… чему-то совершенно непонятному.
Конечно, топать ногами и объявлять голодовку, требуя избавить меня от лишних занятий, я не собиралась; наоборот, следовало воспользоваться подвернувшимся шансом и узнать как можно больше, пока меня здесь принимали и не спешили гнать прочь.
Но что потом? Даже если я успешно завершу кажущееся бесконечным обучение, если не случится никакой катастрофы, вроде государственного переворота, и Железный регент не передумает, что я буду делать дальше? Особенно если сбудется печальный прогноз, и мой скрытый дар не пробудится? Со всеми этими знаниями, от изящной словесности до военной стратегии, куда я пойду?
Нет, разумеется, ничто не помешает мне, как и задумывалось, стать бардом, даже вернуться в Дален, если меня там кто-то дождется и «Большая крыша» еще будет стоять, но… стоит ли впустую лить воду в песок, тратить столько лет и усилий? Определенно, нет.
Но что в противном случае? Пусть даже изумительно образованная, со слабым даром и низким происхождением, кем я смогу стать? Гувернанткой? Украшением дома какого-то богатого торговца в роли его жены? Писарем? Каким-нибудь чиновником?
Чем больше я об этом думала, тем хуже становилось на душе. В конечном итоге, вскоре после заката распрощавшись с последним учителем, я отправилась прогуляться по парку, потому что сидеть в четырех стенах просто не могла, они душили меня и казались тюрьмой.
Очень хотелось с кем-то поделиться своими переживаниями. Хотелось даже не участия или сочувствия, а просто взгляда со стороны, взгляда человека умного и, главное, видевшего жизнь, кого-нибудь вроде Лата Большая Крыша. Но беспокоить учителей или, тем более, Железного регента я была не готова, а никого, кроме них, просто не знала.
Не боясь заблудиться — в просветах деревьев макушки дворцов было неплохо видно, — я бродила по дорожкам и в конце концов остановилась в удаленном уголке, где тихо шелестел фонтан, подсвеченный призрачными голубоватыми огнями. Нижняя чаша пары метров в диаметре, три яруса, вода по которым текла без лишней бравурности, спокойно. Как раз то, чего мне сейчас не хватало.
Я присела на широкий бортик, еще хранящий дневное тепло. В чаше плавали мелкие рыбешки, и то ли свет фирских огоньков отражался в чешуйках, то ли сами они испускали бледно-голубое сияние. При моем появлении они собрались у края — кажется, ожидали, что их будут кормить. Перед рыбками стало стыдно, но порадовать их было нечем.
Некоторое время я сидела почти неподвижно, невидяще глядя на прозрачную воду, перебирая в мыслях свои горести и еще глубже погружаясь в уныние. А потом как-то вдруг из этого печального хоровода выступила одна особенно отчетливая: я вдруг поняла, что, в сущности, в мире ничего не изменилось, и беспокоит меня совсем не страх будущего.
Просто сейчас я вдруг очень отчетливо осознала собственное одиночество. Почти такое же глубокое, как после смерти отца, или даже еще глубже. Тогда я думала, что потеряла единственного близкого, по-настоящему дорогого человека, но сейчас понимала: такого человека у меня никогда не было.
Я любила отца, и он меня тоже, но между нами никогда не существовало глубокого, полного доверия. Он был слишком замкнутым и, наверное, холодным для этого. Или стал таким со смертью матери? Увы, я ее не помнила, а он почти ничего не рассказывал. Отвечал, если я спрашивала, не отмахивался, но сам никогда не заговаривал о ней, да и ответы были короткими, скучными.
Наверное, это ощущение проснулось во мне при первом разговоре с Железным регентом, когда я почти не удивилась возможному знакомству отца и этого человека, а сейчас я наконец его осознала. Поняла, что почти не знала Айрика Пыль Дорог. Каким он был до смерти матери? Кто он вообще такой? Кто его родители, как и где он жил прежде? Ржа меня побери, я даже не знала, сколько ему лет!
Что стало с нашим домом? Я помнила его очень смутно, дорога стерла из памяти почти все. Но я точно знала, что он был, что у меня была своя комната, а за окнами зеленел сад. Фантазия потерявшего мать ребенка или все-таки воспоминание? Где мы с отцом жили до того, как отправиться в путь?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
